Скрываясь от гуронов. Нина Запольская
переспросил доктор.
– Джо, – повторил Папаша. – Джо Илиум… А что, доктор Легг?
– Странное имя, – поспешил объяснить доктор. – Вот я и спросил. А Илиум – это прозвище?
– Да кто же его теперь знает-то, – Папаша горестно покрутил головой. – Кажись прозвище, а может, и имя.
Доктор был так потрясён, что всю обратную дорогу он шёл и недоумённо взмахивал правой рукой, разговаривая сам с собою, а дома он поспешил известить мистера Трелони и капитана запиской о вновь открывшихся обстоятельствах, приглашая их к себе.
Ближе к обеду того же дня старичок Папаша, приплывший на ялике к борту «Архистар», крикнул капитана. Капитан вышел из каюты, перегнулся через борт, увидел Папашу и воскликнул добродушно, хотя на душе у него скребли кошки:
– О, ты жив ещё, старый греховодник, не умер?
Папаша мелко затрясся от смеха, широко раскрывая рот и показывая капитану свой единственный зуб, по-прежнему торчащий во рту, и прошамкал:
– Да когда умирать-то, Дэниэл?.. Зимою – холодно, а летом – обидно, разрази меня в корму…
Капитан засмеялся и, продолжая балагурить, воскликнул:
– Тогда женить тебя надо! Во имя Пресвятой девы!
Папаша опять довольно захихикал и передал капитану письмо. Капитан бросил ему в ялик монетку и быстро ушёл. В каюте он трепетными руками распечатал конверт. На листе почтовой бумаги почерком Сильвии было написано: «Ты красивый… Я тебя люблю!»
И морщины на лбу капитана разгладились.
Вечером Сильвия спросила мужа:
– С чего ты взял, что сын банкира Саввинлоу стыдится своего отца?
– Я это знаю, – ответил капитан.
Капитан знал это совершенно определённо: незадолго до ссоры с Сильвией к нему на борт «Архистар» неожиданно поднялся Роберт Саввинлоу, сын банкира Александра Саввинлоу. С первых же своих слов юноша поразил капитана.
– Я пришёл к вам, капитан Линч, потому, что вас ненавидит мой отец, – сказал Роберт Саввинлоу вместо вступления.
Капитан поднял белёсые брови в немом вопросе и с деланным вниманием уставился на Роберта, склонив голову на бок. Молодой человек замолчал, и капитан с интересом принялся разглядывать его: юноша был красив нарождающейся мужественностью, казалось, что вот-вот – и мужчина явственно проступит в нём.
– Я хочу стать моряком, – продолжал Роберт, справившийся со своим волнением. – Возьмите меня на свой корабль.
Тут губы юноши задрожали, с него моментально слетел весь его строгий, взрослый вид, и дальше он уже совсем походил на ужасно расстроенного мальчишку.
– Прошу вас, – прошептал он и добавил как-то совсем уж по-детски: – Ну, пожалуйста.
– С чего вы взяли, что ваш отец меня ненавидит?.. Это – во-первых, – выговорил капитан и откинулся на спинку стула. – А во-вторых… Он вас, кажется, готовит в банкиры?
– Я не хочу быть банкиром!.. Это стыд – а не профессия! – вскричал Роберт и насупился, готовый разрыдаться, губы его опять дрогнули.
– Хорошо-хорошо, –