Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире. Джон Гроган
разозлиться. И мисс Строгий Взгляд по-настоящему меня разозлила. У меня был красивый чистокровный лабрадор, представитель благородной породы. Эти умнейшие собаки с давних времен служили поводырями слепых, спасали жертв катастроф, помогали охотникам, доставая рыбу из морской пучины. Как она посмела исключить его после двух уроков? Да, в нем энергия бьет ключом, но его намерения были исключительно добрыми. Я решил доказать этому напыщенному ничтожеству, что Великолепный Марли Черчилльский, собственность Грогэнов, не боится трудностей. Мы еще встретимся на выставке в Вестминстере.
Наутро первым делом я вывел Марли на задний двор.
– Никто не имеет права отчислить одного из Грогэнов из школы дрессировки, – сказал я ему.
– Пока не готов? Сейчас увидим, кто тут не готов к дрессировке! Правильно?
Он подпрыгнул в знак согласия.
– Мы ведь сделаем это, Марли? – Пес завилял хвостом.
– Не слышу, мы это сделаем? – Он тявкнул в ответ.
– Так-то лучше. А теперь давай за работу.
Мы начали с команды «сидеть». Он неплохо усвоил ее, ведь мы учили с ним с самого раннего возраста. Я наклонился к нему со строгим видом, желая показать, кто здесь главный, и уверенным, но спокойным голосом дал команду «сидеть». Пес сел. Я похвалил его. Мы повторили упражнение несколько раз. Затем перешли к команде «лежать», которую тоже разучивали долгое время. Он сосредоточенно смотрел мне в глаза, вытягивая шею в ожидании новых приказов. Я медленно поднял руку, замер на несколько секунд, пока он ждал команды, а затем опустил ее вниз, показал на землю и крикнул: «Лежать!» Марли с глухим стуком плюхнулся на землю. Если бы сзади разорвалась бомба, даже тогда он не мог бы лечь с большим удовольствием. Дженни, наблюдавшая за нашей тренировкой с веранды, тоже заметила это и крикнула: «Молодцы!»
Мы повторили команду несколько раз, и, чтобы закрепить навык, я решил поднять планку: разучить с Марли команду «ко мне», которая ему не давалась. Проблема заключалась не в том, чтобы пес подбежал: Марли не мог спокойно дождаться, пока его позовут. Наш рассеянный пес стремился всегда находиться рядом с нами и не мог усидеть на месте, если мы удалялись.
Я посадил его мордой к себе и не сводил с него глаз. Пока мы смотрели друг на друга, я поднял ладонь, сделав запрещающий жест. «Стоять!» – скомандовал я и отошел на шаг назад. Он замер в ожидании хоть какого-то знака, разрешающего догнать хозяина, и нетерпеливо глядел на меня. Но уже на четвертом моем шаге Марли не смог с собой справиться и бросился ко мне. Я сделал ему внушение, и мы попытались повторить упражнение. Потом еще. Раз за разом расстояние, разделявшее нас, увеличивалось. Наконец нас с Марли разделяло примерно пятнадцать метров. Я протянул вперед ладонь и выжидал момент. Он сидел, не меняя позы, дрожа от нетерпения. Вот в нем закипает энергия, и он превращается в готовый взорваться вулкан. Однако он пытался удержать себя. Я сосчитал до десяти – пес не двинулся. Его взгляд застыл на мне, а мышцы ходили ходуном. Ладно, хватит с него пыток, решил я и, резко опустив руку, крикнул: «Марли, ко мне!»
Он рванулся, а я присел и похлопал в ладоши