Няня. Кто нянчил русских гениев. Отсутствует
около меня мало. Я знаком только с одним семейством, и то вижу его довольно редко; целый день верхом, вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны. /…/ Она – единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно».
Этой единственной своей «подруге» Пушкин посвятил свое стихотворение «Зимний вечер», написанное в Михайловском./…/
О «доброй подружке» Пушкина с любовью и благодарностью отзываются и те редкие друзья Пушкина, которые навещали его в изгнании.
К няне Пушкина обращается поэт Н. М. Языков:
Свет Родионовна, забуду ли тебя?
В те дни, как сельскую свободу возлюбя,
Я покидал для ней и славу, и науки,
И немцев, и сей град профессоров и скуки,
Ты, благодатная хозяйка сени той,
Где Пушкин, не сражен суровою судьбой,
Презрев людей, молву, их ласки, их измены,
Священнодействовал при алтаре Камены.
Всегда приветами сердечной доброты
Встречала ты меня, мне здравствовала ты,
Когда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,
Ходил я навещать изгнанника-поэта,
И мне сопутствовал приятель давний твой,
Ареевых наук питомец молодой.[41]
Как сладостно твое святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство!
С каким радушием – красою древних лет —
Ты набирала нам затейливый обед!
Сама и водку нам, и брашна подавала,
И соты, и плоды, и вина уставляла
На милой тесноте старинного стола!
Ты занимала нас – добра и весела —
Про стародавних бар пленительным рассказом.
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе, и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотный,
И легкие часы летали беззаботно!
Вспоминает «свет Родионовну» и тот друг Пушкина, приезд которого в «опальный» домик поэта доставил ему величайшую радость, – лицейский товарищ Пушкина, будущий декабрист Ив. Ив. Пущин:
«Было около восьми часов утра. /…/ Прибежавшая старуха застала нас в объятиях друг друга в том самом виде, как мы попали в дом: один – почти голый, другой – весь забросанный снегом. Наконец, пробила слеза, /…/ мы очнулись. Совестно стало перед этой женщиной, впрочем, она все поняла. Не знаю, за кого приняла меня, только, ничего не спрашивая, бросилась обнимать. Я тотчас догадался, что это добрая его няня, столько раз им воспетая, чуть не задушил ее в объятиях /…/
Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи /…/ Среди молодой своей команды няня преважно разгуливала с чулком в руках. Мы полюбовались работами, побалагурили и возвратились восвояси. Настало время обеда. /…/ Начались тосты за Русь, за Лицей, за отсутствующих друзей /…/. Незаметно полетела в потолок и другая пробка; попотчевали искрометным няню, а всех других – хозяйскою наливкой. Все домашнее население несколько развеселилось; кругом
Ал. Вульф. – (Прим. С. Н. Дурылина).