Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди. Ю. А. Соколов
вероятно, что дело происходило либо летом, либо в первой половине осени. Казалось бы, война должна вспыхнуть незамедлительно. В конце концов, зима – отнюдь не непреодолимая преграда для похода киевлян на Искоростень (расстояние даже меньше, чем, скажем, от Новгорода до Ладоги). И «на дворе» не IX, а конец X века: основные города, тем более удельные центры, связаны со стольным градом не только речными путями, но и дорогами. По зимнему насту войску идти даже легче. Известно, что зима никогда не была препятствием для ведения боевых действий на Руси. Да и полюдье при двух первых киевских князьях также совершалось именно зимой. Впрочем, быть может, зима 975-976 года была какой-то особенной – слишком лютой или, напротив, слякотной. Возможно, что зиму киевляне должны были провести в сборах к войне. Но ведь и весной, и летом 976 года киевское войско тоже не выступило в поход. Только спустя более года, т. е. лишь в 977 году, как пишет летописец, «пошел Ярополк походом на брата своего Олега в Древлянскую землю». Как объяснить такую долгую задержку?
Помочь нам могут два летописных фрагмента. В первом, относящем нас к 975 году, т. е. ко времени, непосредственно примыкающему к убийству Люта, сказано: «И поднялась оттого ненависть между Ярополком и Олегом, и постоянно подговаривал Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: „Пойди на своего брата и захвати волость его“». В этом фрагменте присутствует внутреннее противоречие: если, как отмечено, между братьями «вспыхнула ненависть», то почему же тогда Свенельду приходится добиваться начала войны? Нестор для характеристики отношений между братьями употребляет сильный термин – «ненависть», что представляется неоправданным и, как минимум, чрезмерным. Олег (или его люди) не сделал ничего такого, чего бы не хотел и Ярополк (повторим: мы исходим из того, что сговор между Святославичами был, и доказательством тому является то, что Олег не был задержан и вернулся в свой удел). По существу, именно Олег избавил своего брата от грядущей в ближайшем будущем смертельной угрозы. Тогда причем здесь «ненависть»? Вообще-то, Ярополк все знал наперед и должен был быть благодарен за то, что грязную и несомненно опасную работу взял на себя глава Древлянского удела. Конечно, таким образом Нестор как бы «выгораживает» Ярополка. Но зачем? Ведь, казалось бы, Ярополк, которому предстояло стать жертвой Владимира Святославича, должен был бы быть обременен в описании летописца разными пороками. Нестор искусен в отборе событий и средств, умеет о нужном умолчать, умеет сдвинуть акценты в нужном для его концепции направлении и вряд ли ему составило труда собрать и концентрированно выдать «компромат» на предшественника св. Владимира на киевском престоле. Нестор отнюдь не бесстрастный хроникер, он в не меньшей мере был «хранителем прошлого», чем его «сочинителем» – он первый русский именно историк, причем историк огромного художественного дара и проницательного, заинтересованного ума.
Несомненно, убийство остается тяжким грехом в любом случае, однако