Философия творческой личности. Т. С. Злотникова
[8, с. 6].
Однако вполне логичным и даже выстраданным в ходе эволюции культуры становится третий аспект представления о творчестве как границе, на чем мы остановимся далее. Мы видим в творчестве – границу между несколькими сферами, если угодно – мирами.
Представление о границе в ее культурфилософском, социально-нравственном, экзистенциальном, что особенно важно, качестве имеет небольшую, но именно потому особенно важную традицию. Проблематика границы как культурфилософской категории достаточно редко обсуждается в современных научных сочинениях, однако такой опыт все же существует: обозначается этимологическое и семиотическое различение «границ» и «рубежей» [5, с. 233–239]. Наиболее отчетливо пограничный характер творчества обозначен в психоаналитической традиции, поскольку, как мы уже отмечали выше, З. Фрейд называл три пути, открывающиеся перед личностью в состоянии дискомфорта, в зависимости от соотношения свойств личности между собою и с противостоящими ей событиями (борьба может привести человека «к здоровью, к неврозу или к компенсирующему высшему творчеству») [10, с. 377].
Экзистенциальный подход, предлагаемый в традициях К. Ясперса, позволяет рассматривать границу (границы), во-первых, применительно к взаимодействию или противодействию личности и массы (человек оказывается «у тех границ, соприкасаясь с которыми ‹…› начинает понимать себя как существо одиночное»), причем в условиях осознания становящихся неизбежными границ, к которым философ относил «свойства людей массы» (имелась в виду «неизбежная безжалостность социального и биологического отбора»); во-вторых, применительно к самоощущению/самовосприятию личности в ее специфичности и уникальности, в понимании пределов допустимого и возможного, свободы и несвободы (заданности), рационального и иррационального («знание предельных границ» или, как это варьируется у Ясперса, «границы возможностей»); в-третьих, применительно к взаимодействию человека и мира во всем его – мира – объеме, включая пространственные характеристики (речь идет «о мире, занимавшем небольшое пространство земной поверхности, и будущее человека еще было вне его границ») и социальные практики («государство в качестве действительности существования было границей, на которой нечто большее, чем существование, определяло его волей в целом»). Наконец, в ракурсе исследования указанной проблемы особенно важно внимание Ясперса к пограничной ситуации, в которой «массовый порядок создает универсальный аппарат существования», разрушающий «мир специфически человеческого существования» [13, с. 9, 126, 25, 29, 155, 81].
Отсюда исследуемая нами граница пролегает:
– между глобальным и локальным (в нашем случае – личностным) началами;
– между контекстом (культуры как целостной системы и культуры как сферы бытия субъекта) и текстов (конкретным артефактом, художественным образом, поведенческими интеракциями);
– между