Наследство рода Болейн. Филиппа Грегори
по-голландски.
– По-немецки. Но королю нравятся образованные женщины.
– Он уже обжегся однажды, – улыбается герцогиня. – А эта Сеймур отнюдь не была великим мыслителем. Кажется, королю надоели философские споры с женами. Сами-то вы любите образованных дам?
Он только фыркнул. Всему свету известно – они с женой давным-давно живут врозь и ненавидят друг друга.
– Главное, она понравится королеве и всему двору, – решает дядя. – Екатерина, ты станешь фрейлиной новой королевы.
Я радостно улыбаюсь.
– Ты рада?
– Да, милорд. И очень вам благодарна. – Не забыла поблагодарить!
– Не опозорь семью, – объявляет он торжественно. – Твоя бабушка считает, что ты хорошая девочка, умеешь себя вести. Ты уж постарайся, не подведи нас.
Киваю. На бабушку не смотрю – уж она-то наслышана о Генри Мэноксе. И с Фрэнсисом однажды застукала – моя рука у него в штанах, на шее засос. Бабушка мне такую пощечину отвесила, что в ушах зазвенело, обозвала дурой и потаскухой. И на Рождество опять предупреждала: «Не связывайся ты с ним».
– На тебя будут обращать внимание мужчины, – продолжает дядюшка.
А то я мужчин не видала! Покосилась на бабушку, она ласково улыбается.
– Запомни: доброе имя важнее всего. Незапятнанная честь. Любой недостойный тебя слух – имей в виду, до меня все доходит – живо отправишься обратно, даже не сюда, а в деревню, в Хоршем. Там навсегда и останешься. Поняла?
– Да, милорд, – шепчу я испуганно. – Обещаю.
– При дворе ты ежедневно будешь у меня на глазах.
Что-то мне туда уже не очень хочется!
– Время от времени я буду посылать за тобой – расскажешь, как твои успехи у королевы, всякое такое. С другими будь осторожна, лишнего не болтай. Держи глаза открытыми, а рот – закрытым. Слушайся нашу родственницу Джейн Болейн, она тоже служит королеве. Постарайся быть ближе к королеве, стань ее маленьким другом. Покровительство государя – путь к богатству.
– Да, милорд.
– Еще одно.
– Да, дядя?
– Скромность, Екатерина. Это главное украшение женщины.
Приседаю в реверансе, глаза опущены долу, скромна, как монашка.
Бабушка смеется, – похоже, она так не думает. Да и дядюшка улыбается.
– Уверяю тебя, это так. Можешь идти.
Еще один реверанс – и я вылетаю из комнаты, пока он еще чего-нибудь не наговорил. Я-то стремилась ко двору, потому что там танцы и кавалеры, а получается, это служба.
– Что он сказал? Что сказал? – Девчонки в зале жаждут новостей.
– Буду фрейлиной! – ликую я. – Новые наряды, каждый вечер танцы, дядя сказал – я красивее всех в королевской свите. И вас больше никогда не увижу!
Анна
Кале, декабрь 1539 года
Погода на Английском море, благодарение Богу, наконец-то установилась. Напрасно я надеялась на письма, за долгие дни ожидания переправы никто мне не написал. Матушка не скучает по мне, но могла бы прислать хоть пару советов. Амелия, в надежде на