Ребята и зверята (сборник). Ольга Перовская
утешить Мишку, мама часто угощала его всякими вкусными вещами. И Мишка, должно быть в благодарность за это, любил её больше всех. Он беспрекословно слушался её, ходил за ней, как собака, очень любил лежать около её ног, когда она садилась вязать или шить что-нибудь на крылечке.
Часто он клал ей на плечо свою грустную мордочку и стоял с закрытыми глазами, ощущая ласковое поглаживание хозяйкиной руки. Если Мишке случалось провиниться, у него не было более горячего защитника, чем мама.
В последнее время она стала очень беспокоиться, как бы кто-нибудь из охотников, посещавших окрестности, не убил Мишку, приняв его за дикого оленя.
Она сделала ему кожаный ошейник и прикрепила к нему два больших ярких банта из кумача и синей китайки.
Но, несмотря на то что эти банты издали бросались в глаза, они не спасли Мишку от беды.
Вот как это случилось.
В двух километрах от кордона, вверх по ущелью, поселился какой-то столичный, как говорили, охотник-натуралист. Он разбил себе палатку и зажил на лоне природы.
Целыми днями он разгуливал по горам с фотографическим аппаратом и собирал по дороге какие-то камешки и травки.
Вечером он возвращался в палатку, варил себе ужин, долго рассматривал свои находки и укладывал их по коробкам.
Мишка набрёл на палатку, когда хозяина не было дома. Он пробовал бодать её, становился перед ней на дыбы, подбирал и ел бумагу и окурки, валявшиеся около неё, и решил, что палатка ничего, хорошая, и поэтому стоит приходить к ней почаще.
На следующий день, под вечер, Мишка вышел из тёмного сарая и отправился к палатке. Двери палатки были откинуты. Мишка доверчиво всунул туда, в палатку, любопытный нос.
На его несчастье, натуралист оказался дома.
Батюшки! «Храбрый охотник» с испугу не разглядел бантов на шее у Мишки и не сообразил, что дикий олень никогда не подойдёт так близко к человеку, схватил ружьё и выстрелил почти в упор.
Мишка покатился замертво.
Проезжавший мимо лесник услышал выстрел и бросился на помощь. Он увидел, что Мишка бьётся в судорогах, а столичный трус стоит над ним и с растерянным видом разглядывает банты у него на ошейнике.
Лесник помчался к отцу.
– Бегите скорей! Беда! Вашего Мишку убили! – закричал он, влетая во двор.
Отец оторвал повод привязанного к столбу Гнедка, схватил ружьё и, не помня себя от возмущения, бросился к месту происшествия.
Мама испугалась, что он в сердцах наделает беды, и побежала вслед за ним.
Она подоспела как раз к тому времени, когда натуралист уже выслушал от отца самое откровенное мнение о своих умственных способностях и, весь красный от стыда, лепетал какие-то извинения.
– И где только у этих горожан мозги помещаются?! Да разве дикий олень когда-нибудь сунет голову прямо в палатку? Эх вы, «натуралисты»!..
По счастью, натуралист был таким замечательным стрелком, что, даже стреляя в упор, не попал Мишке в лоб, а прострелил насквозь рог и отбил отросток, который висел теперь на кусочке кожи.
Отец