Убийство в Ворсхотене. Владимир Корнилов
к этой отраде был для разведчика закрыт…
Главное, надо было нарезать эту колбаску потоньше – чтобы аж просвечивала! Лазарев аккуратно сложил порезанные кусочки на блюдо вокруг лучка.
– О, теперь «волшебно чернеет махан», – продекламировал Потапов.
Лазарев закинул кусочек в рот и сделал паузу, наслаждаясь тем, как махан буквально тает у него на языке. Потом он поинтересовался у начальника:
– Все понимаю. Но давно хочу спросить: зачем столько мер предосторожности? Уж сколько лет уходим от слежки, которой нет и не предвидится. Кто за мной в Москве следить-то будет? Ты ж знаешь, что сейчас европейские спецслужбы разленились, считая, что слежки по мобилкам и гаджетам вполне достаточно. Положил себе мобилку в сторонку – и работай себе спокойно.
– Береженого бог бережет. Ты не представляешь, что сейчас в спецслужбах Запада делается в связи с Украиной, Крымом, Донбассом. Да и твои голландцы сейчас уже с ума сходят по поводу сбитого «Боинга». Все спецслужбы у них там… у вас там уже на ушах стоят. Готовься, что и тебя снова проверять и перепроверять будут со всех сторон. Как в добрые старые времена. Так что лучше не рисковать.
– Ну, насчет «Боинга» – вы же знаете, кто его сбил? – на всякий случай решил поинтересоваться Владимир.
– Конечно, знаем, – вздохнул Потапов. – А ты уверен, что ты хочешь это знать?
Лазарев задумался на мгновенье.
– Нет, наверное, не хочу.
– Вот и правильно. Меньше знаешь – лучше спишь. Хотя в таком разе ты б уже и спать не смог бы – с таким-то объемом информации. Ну, давай за женщин наших, – поднял тост генерал и, опрокинув рюмку, поинтересовался: – Твоя-то девушка не сильно там нервничает? У нее ж младший брат, насколько мне помнится, где-то на Украине сейчас?
– Переживает, конечно. У нас же практически все родственники в Донбассе, на линии фронта. Как тут не переживать?
Потапов помрачнел, налил третью рюмку, так и не закусив после первых двух, и произнес «обязательный» тост «За разведку».
– Смотри, аккуратнее там, – слегка помолчав, сказал генерал, наконец позволивший себе соленья. – Нет, девушку твою мы проверили сто раз, за ней ничего подозрительного. Я имею в виду… В общем, наша служба, ты знаешь, «и опасна, и трудна». В случае «шухера» девушке сердце не разбей. Да и себе тоже…
Генерал снова впал в «молчанку». Лазарев уже не раз замечал это за Потаповым, когда речь заходила о подобной теме или о его экстренной эвакуации из Лондона, но как-то раньше не решался спросить.
– Что, кто-то остался там, на Альбионе?
Потапов какое-то время молчал, глядя сквозь пустую рюмку на лампу в изумрудном абажуре, переворачивая хрусталь из стороны в сторону. Потом глубоко вздохнул:
– Понимаешь ли, Владимир Анатольевич… Ведь мне пришлось бросить все, что там было… И всех… Эх, многое бы я отдал за то, чтобы встретить где-нибудь этого Милугина и отплатить ему за всех сданных ребят и за… Ну, и за себя тоже… Я бы и полония на этого предателя не пожалел.
Генерал