Павел Кашин. По волшебной реке. Павел Кашин
Рембо «Пьяный корабль» и положена на музыку, которую я написал к фильму «Память осени». В принципе, я думаю, что это может породить новую волну переводов. Это даже не обязательно должны быть переводы, а стихи… на тему тех стихов. Потому что сегодня переводить построчником, как это делали наши поэты в прошлом веке, уже невозможно: никто этого читать не будет. Если мы возьмем практически любой перевод советского времени, то поймем, что он был написан под страхом цензуры советской страны, потому что нельзя было ни одного некорректного слова написать, нельзя было бы, чтобы промелькнула какая-то крамола в стихах. Все должно было быть очень-очень прилично. А стихи, настоящие стихи, это очень часто как раз наоборот – очень неприлично. Возьмем для примера Шейкспира в переводе. Да, меня всегда спрашивают, почему я говорю ШеЙкспир, а не Шекспир. Потому что у нас даже фамилию ШеЙкспира, потрясающего автора, не смогли перевести правильно. Так вот, если брать Шейкспира настоящего, то это очень много бульварного юмора ниже пояса, где все держится на шутках о сексуальности и каком-то пьяном флирте… А теперь, если мы посмотрим в перевод Пастернака, то там, конечно, ничего от Шейкспира бульварного и не осталось. Такой Пастернак не прошел бы во времена Елизаветы. Я перевожу, как мне кажется, так, как Рембо сегодня бы написал. Потому что нужно писать уже таким образом, чтобы человек, который привык смс-ки строчить и не пользоваться орфографией, мог понять и заинтересоваться. После «Пьяного корабля» я перевел еще несколько стихотворений Рембо и несколько стихотворений Гюго, которого мы знаем как писателя, но на самом деле французы его ценят, в первую очередь, как поэта. По правде сказать, я с трудом перевожу англоязычные… Я не понимаю, как можно перевести Уитмана, чтобы это кого-то заинтересовало в русскоязычной версии. Потому что мы не привыкли к такой поэзии. Для тех, кто не в курсе, что такое англоязычная поэзия, можно сходить на фильм, обязательно недублированный, «Петерсон». Там водитель автобуса Петерсон, водит автобус в городе, который называется Петерсон. И он пишет стихи. И в фильме довольно просто и ясно дано представление об английской и американской поэзиях.
Да, что касается иностранных классиков, к которым мне хотелось когда-либо прикоснуться и перевести, то, думаю, Рембо – один из немногих. Он – самый показательный, наверно, потому что он – чистая поэзия, он невыученная поэзия, он поэт, потому что по-другому не мог. Надо сказать, что французская поэзия отличается от русской отсутствием четкого ритма, рифмы и прочего. У них очень странная форма стихотворений, четыре-четыре три-три. Я перевел, конечно, все в русских традициях, чтоб было понятно. Шейкспира я не могу поэтом назвать, потому что его сценаристом, все-таки, все считают. Хотя он, наверно, – самый большой поэт. Мне хотелось бы Шейкспира так компактно переводить, чтобы уместить всего «Короля лир» на одной странице. Потому что песня хороша тем, что одной строчкой можно передавать двадцать, а то и пятьдесят страниц прозаического текста. У меня еще переведен Экзюпери, у него есть молитва «Научи меня искусству маленьких шагов», и она не зарифмована. Мне же удалось сделать из нее почти песню. Я вот сейчас пишу новый альбом и туда, думаю, ее и запишу. Я сейчас смотрю всех поэтов, кто что-то толковое написал. Но больше всего