Охота на вампиров. Елена Топильская
свежий, – продолжил доктор, наливая по новой. Я отодвинула свою стопочку; спиртное и так оказывает на меня снотворное воздействие, а если выпить к исходу суточной вахты, я свалюсь прямо тут. Нет уж, пока держусь, не стоит даже прислоняться к спинке дивана и тем более закрывать глаза.
Опрокинув стопочку, и робкий криминалист оживился.
– Так он все-таки вампир или мы все идиоты? – поинтересовался он.
– А что, другой альтернативы нет? – я обиделась за нас за всех. – А потом, вы что, в вампиров верите?
– А вы не верите? – удивился криминалист. – Граф Дракула-то – реальное историческое лицо.
– Ну, положим, не Дракула – реальное лицо, – поправил его доктор. – Дракулу Брэм Стокер писал с румынского господаря Влада Третьего.
– Ну хорошо, Влад Третий. Но этот самый господарь пил кровь человеческую и человечину ел, – не сдавался криминалист.
– Так что ж, если кто-то пьет кровь и ест человеческое мясо, он что, существо из преисподней?
– Но вампир же?
– По-моему, это терминологический спор, – вмешалась я в высоконаучную беседу. – Давайте сначала уясним, кто такой вампир. Представитель рода человеческого, который пьет кровь других людей, или бессмертный монстр, живущий в гробу, боящийся дневного света и ставший кровососом оттого, что его укусил другой упырь?
На огонек прибрел санитар, видимо, чуя запах спиртного на биомолекулярном уровне, и тут же включился в дискуссию.
– Вы что, не знаете, кто такой вампир? – забормотал он, протягивая дрожащую руку к стопарю с коньяком. – От нечистой силы рожденный или порченый. И вампиром он только после смерти становится. Живые мертвецы, вот кто они. И убить вурдалака никак нельзя.
– Ну, это вы хватили, – возразил криминалист. – Наш-то убит, и еще как убит.
– Правильно, – санитар опрокинул еще один стопарик, заботливо налитый Георгием Георгиевичем. – Потому что грамотно завалили. Кол в сердце, и все дела. Еще можно голову отрубить, и то не факт, что не встанет.
– Слушайте, а откуда вы так хорошо про них знаете? – удивилась я. Несмотря на свои дрожащие руки и внешность субъекта, не понаслышке знакомого с проблемой алкоголизма, говорил он очень убедительно.
Санитар наклонился ко мне, совсем как недавно к трупу, и, обдав застарелым перегаром, проговорил:
– Я ж в Карпатах вырос. У нас там, бывало, целые деревни в упыри уходили. Как один заведется, так пиши пропало: ночью встанет из могилы, придет в дом и у кого-нибудь из родичей кровь высосет. Вроде как стоит деревня, только хозяйство в упадок пришло. Домишки покосились, скот вымер, по амбарам ветер гуляет… Как зайдешь в такую местность, уноси ноги. Значит, упыри завелись и все село к себе перетаскали.
Я поежилась. Только мы все начали успокаиваться, как пришел этот дядька и развел вредную пропаганду. Санитар почувствовал мой враждебный взгляд и, откинувшись назад, захохотал, причем как-то нехорошо захохотал.
– А