Повод для паники. Роман Глушков
потому, что считал себя культурным человеком (о вышеупомянутом инциденте умолчим – зов природы, исключительный случай). Просто сосед был в моем позоре совершенно не виноват. Что бы ни сверкало в его окне, это мои поступки выглядели по-идиотски, а оправдания им звучали бы еще глупее.
Существовал, правда, малоутешительный шанс, что вытворяемые мной глупости остались незамеченными в доме напротив. Но надежда на это растаяла уже через несколько секунд. Я с огорчением наблюдал, как окно, в котором только что сверкали блики, отворяется. Старинное двустворчатое окно с открывающейся вручную рамой! Меня это заинтриговало: я был наслышан историй о чокнутых любителях пыльного антиквариата, но вживую они мне пока не попадались. А тут вдруг выяснилось, что один из них проживает у меня прямо под боком.
Вот ведь как порой случается: отгороженные от Привычного Старого Мира ландшафт-проекторами и силовыми куполами, мы практически ничего не знали о тех людях, кто прятался даже под ближайшим пузырем. Общаясь посредством «Серебряных Врат» и Транс-сети с друзьями и знакомыми, проживающими от нас за тысячи километров, мы порой не считали нужным пройти сотню шагов от собственного дома, дабы познакомиться с соседями. Если предшествующую эру тотальных войн принято называть эрой Сепаратизма, то наше время потомки будут именовать не иначе как эра Парадоксов. Парадоксов во всем, но прежде всего – в человеческих взаимоотношениях.
Что я знал о своем ближайшем соседе? Да ничего. Ни его имени, ни имен членов его семьи. Я даже лиц их никогда не видел, хотя с большинством живущих в округе сограждан так или иначе сталкивался по пути к инскону. К примеру, Гертруда Линдстром встретилась мне сегодня не впервые, правда, вспомнил я об этом не сразу. Виделись мы уже, госпожа Линдстром. Год или два назад, но виделись, так что мое лицо знакомо вам не только по скандальным репортажам о жестокостях современного спорта.
Окно соседнего дома распахнулось, и в нем нарисовался низкорослый, в меру упитанный человечек, коему на вид можно было дать лет шестьдесят. Мне сразу бросилось в глаза, что пожилое лицо человечка выглядело непривычно естественным: морщинки, красноватые пятна на лбу и щеках, маленький второй подбородочек, свалявшиеся волосы, только по этому признаку выказывающие свою натуральность – искусственные имплантанты никогда бы не спутались в таком беспорядке. Сосед явно пренебрегал многочисленными услугами по омоложению внешности, какими в наш век не пользовался лишь самый недалекий и ленивый пенсионер. Был ли мой сосед ленивым и недалеким, я пока не ведал, но то, что он – человек со странностями, я догадался еще до того, как он произнес первую фразу. Когда же он заговорил, я лишь укрепился в своих догадках.
– Добрый день, капитан Гроулер! – выкрикнул сосед, зачем-то отвесив мне полупоклон, от которого, как мне показалось, едва не выпал из окна. – Извините, что поставил вас в неловкое положение! Надеюсь, вы не держите обид на глупого старика?
– Издеваетесь: «добрый день»!.. –