Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева. Эдуард Макаревич
от него излишние подозрения в контрреволюционной активности. Но Кольцов был другой. Он так вгрызался в проблему, политическую ли, научную, что либо камня на камне не оставлял от нее, либо доводил ее до высокой глубины понимания.
Другой человек Котляревского – профессор Фельдштейн. И он так о нем говорил на допросах в ВЧК: это теоретик-государственник, историк, научный исследователь, с живым интересом к политическим проблемам, много занимался историей Французской революции. И Котляревский, как и в случае с Кольцовым, подчеркивает, что Фельдштейн тоже не отличался активностью, а был мил и скромен: «Несколько застенчивый, со склонностью наблюдать события, а не принимать в них участие, он на совещаниях, на научных собраниях выступал мало, но готовил материалы, нужные для разных программных вопросов. Как делопроизводитель комиссии по выборам 1917 года в Учредительное собрание, он нашел богатый материал, который был полезен для политических собраний в центре»[51].
Ближе других Котляревский знал профессора Муравьева. Тот работал в Комиссариате иностранных дел, куда его пригласил сам народный комиссар Чичерин. Муравьев по поручению Чичерина собирал сведения из иностранной прессы, делал обзоры о политическом и экономическом положении страны, следил за книгами, рассказывал прессе о работе наркомата. Вообще-то Муравьев был хорошим теоретиком, он весьма глубоко интересовался философией Гегеля, участвовал в семинарах философа Ивана Ильина и довольно часто выступал с рефератами.
Котляревский и Муравьев имели достаточно научных знакомств и контактов в Москве. И оба, несомненно, в тот 1919 год способствовали оживлению общественно-научной жизни в столице России – стране, охваченной Гражданской войной. Поражают регулярные в то время профессорские встречи, на которых кто-то из маститых делал доклад, а потом шло обсуждение. Котляревский так говорил об этом: «Я посещал обычно сообщения Ильина (известный русский философ Иван Ильин. – Э.М.) и здесь встречал по преимуществу людей академического круга, часто совершенно аполитичных не только в настоящем, но и в прошлом (математик проф. Лузин, лингвист проф. Петерсон). По поводу сообщения Ильина были некоторые как бы ответные сообщения такого же рода, также совершенно теоретические и философские (помню одно – Бердяева)»[52]. Поддерживать интерес к научной мысли в такое время – это многое значило.
Но главное занятие профессорской группы «Национального центра», к которой и принадлежали наши научные герои, все же была разработка проблем государственного устройства России и ее внешней политики после падения советской власти. Этому и были посвящены регулярно проводимые научные собрания-совещания, о которых так небрежно говорил Виноградский.
Ведь что они обсуждали? Во-первых, программу экономического возрождения страны; и во-вторых, как следствие – проекты законов, касающихся промышленных, аграрных, продовольственных, национальных
Там же. С. 152.
Там же. С. 301.