Адорно в Неаполе. Мартин Миттельмайер
немножко сверху вниз и presto»[49]. Собрав шестьсот цитат из немецкой барочной драмы и смежных жанров (составленных «в идеальном порядке и с максимальной наглядностью»[50]), в апреле 1924 года он отправляется в путь – на юг Италии. И оседает на Капри. Тогда же он писал о предположении Марии Кюри, будто на Капри необычайно высок уровень радиоактивности и именно радиоактивность побуждает путешественников оставаться там; кажется, в то время считали, что совсем недавно открытая радиоактивность – очень полезное для здоровья явление. Так или иначе, она была не единственной внешней силой их тех, что «все мощнее накапливаются во мне на этой земле»[51].
«Уехать с Капри, не заглянув в кафе “Morgano” – то же самое, что съездить в Египет и не увидеть пирамид»[52], – писал Савинио о кафе, располагавшемся прямо за площадью Пьяцетта, на которую приезжий попадает сразу же, поднявшись по канатной дороге из гавани. Под названием «Zum Kater Hiddigeigei» («У кота Хиддигайгая») это кафе стало знаменитым местом встреч иммигрантов на Капри. Савинио утверждал, что это было «самое гостеприимное, самое очаровательное кафе в мире»[53]. Беньямин подписался бы не задумываясь под такой характеристикой, он встречает там «всех и каждого». Самая интересная встреча – с «большевистской латышкой» [54] Асей Лацис, «одной <…> из самых потрясающих женщин, которых мне довелось знать»[55].
В отличие от Зон-Ретеля, Лацис прибыла с настоящей, удавшейся революции – прямо из российского «Театрального октября». В Петербурге в России она училась, в том числе у Всеволода Мейерхольда, практике авангардистского театра, совместимого с революцией, и сделала первые драматические шаги – среди прочего она основала пролетарский детский театр. К моменту приезда на Капри она уже основательно познакомилась с берлинской театральной жизнью и поработала в мюнхенском театре «Каммершпиле» со своим будущим мужем, режиссером и драматургом Бернгардом Райхом на брехтовской постановке «Эдуарда II» Марло. Лацис приехала на Капри, потому что климат острова считался полезным для здоровья ее дочери. Ничего удивительного нет в том, что из многих мест с подходящим климатом ее выбор пал именно на этот остров, на котором, совсем недалеко от первого пристанища Беньямина, революционер-эмигрант Максим Горький в 1909 году основал партийный университет, «в котором товарищи должны были проводить примерно по четыре месяца и уже более или менее политически подкованными возвращаться в Россию»[56]. Хоть эта школа и просуществовала всего несколько месяцев, Капри остался островом, на котором Горький продолжал открывать совершенно новую, человечную сторону характера Ленина и восхищаться ею[57]. В конце концов и Брехт тоже проводил отпуск на Капри со своей тогдашней женой[58].
Ася Лацис, ок. 1924
Архив Теодора В. Адорно, Франкфурт-на-Майне
Беньямин две недели наблюдал за Асей Лацис и в один прекрасный день предложил ей
Benjamin, Gesammelte Briefe, Bd. II, S. 433.
Там же.
Там же, S. 474.
Savinio, «Capri», S. 42.
Savinio, «Capri», S. 43.
Benjamin, Gesammelte Briefe, Bd. II, S. 466.
Там же, S. 473.
Sonnentag, «Spaziergänge durch das literarische Capri und Neapel», S. 45. Cerio, «Capri», S. 155ff.
«На Капри Ленин был гораздо лучше, это был прекрасный товарищ, веселый человек с живым и неутомимым интересом ко всему на свете, удивительно мягкий по отношению к людям» (Sonnentag, «Spaziergänge durch das literarische Capri und Neapel», S. 37). См. также: Kesel, «Capri», S. 272 и Cerio, «Capri», S. 57. Кроме того, после Октябрьской революции на Капри жило много людей, бежавших от революции (Cerio, «Capri», S. 95. Money, «Capri. Island of Pleasure», S. 156).
Sonnentag, «Spaziergänge durch das literarische Capri und Neapel», S. 92f.