Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.. А. О. Смирнова-Россет
постоянно ссорились между собою, и, когда мы ходили вечером в «Сильвию»[74] и к «Крику», эти два старца нас потешали комедией. Ласунский любил рассказывать разные истории из своей молодости и гордился своими икрами; он нюхал испанский табак, и его победы начались гораздо раньше Чесменского боя. Нарышкин был любимым другом моего двоюродного деда Цицианова; он был не так стар, как Ласунский, хотя нельзя сказать, чтобы он был моложе его. Как только мы приходили в «Сильвию», Ласунский начинал напевать: «J’ai trop aimé l’ingrate Sylvie»[75] («Я слишком любил неблагодарную Сильвию» [фр.]). Нарышкин спрашивал его: «Которую, Ласунский, которую? Ты напоминаешь мне жареного карпа в обмороке». Старик сердился и отвечал: «Ты всегда воображал, что похож на херувима, но никогда никто не любил тебя».
Они отворачивались и надувались друг на друга.
Ласунский рассказывал мне истории про Павла I и, говоря о Бенкендорфе, которого не любил, называл его г. Ziegendrücker. Я узнала, что Павел ненавидел m-me Бенкендорф; она приехала в Россию с Императрицей-Матерью (Бенкендорфы из Вюртемберга), и Государь, когда сердился, звал ее (m-me Бенкендорф была лектрисой Императрицы гораздо раньше восшествия на престол) m-me Ziegendrücker. Катон – ее сын. Эти детали занимают Пушкина; он смеется, как ребенок. Я рассказала ему также один из фарсов Фейрса Голицына и Миклошу[76]. Они взяли одну из плоских лодок, которые употребляются для очистки прудов, Фейрс греб; он был одет амуром, на его аттиле[77] были привязаны гусиные крылья. Миклошу с бородой и с косой в руке стоял на носу лодки; они пели: «L’amour fait passer le temps» («Любовь помогает провести время» [фр.]). Затем греб Миклошу, а Фейрс пел: «Le temps fait passer l’amour» («Время помогает пережить любовь» [фр.]).
Жорж Мейендорф[78] подозвал нас к окну, и мы любовались этим прекрасным зрелищем. Императрица заметила, что происходит что-то необычное, подозвала меня и спросила:
– Что там в саду?
Я решила, что лучше быть откровенной, и сказала ей:
– Ваше Величество, Голицын с Миклошевским дурачатся.
Она подошла к окну, увидала их и рассмеялась. Потом она сказала;
– Вам скучно, нет молодежи. Ну, я буду приглашать раз в неделю кого-нибудь из офицеров, и вы будете танцевать в розовом павильоне[79].
Она позвала Нарышкина и Ласунского и отдала им приказание, предлагая им выбрать офицеров. Мы после этого танцевали каждое воскресенье. Императрица была довольно строгая, но очень добрая, нисколько не педантка; она очень баловала нас, но рассердилась бы, если бы ей солгать. Она раз сказала мне: «Дитя мое, я люблю вашу искренность. Когда мне лгут – у меня такое чувство, что меня презирают, и я сама презираю тех, кто хочет обмануть меня»[80].
Бал у Лаваля. Скучно. Пушкин спросил меня:
– Почему Моден так ненавидит Зеленый Глаз[81]?
Я ответила:
– Потому, что он женился на княжне Репниной, вместо того чтобы жениться на одной из Моден; все мамаши
«Сильвия» – место в Павловском парке, где стоит статуя Сильвии. «Крик» – охотничий домик в Павловске. Здесь во времена Павла трубили в рог для сбора охотников.
Знаменитый романс Мартини «Plaisir d’amour» («Радость любви» [
Миклошевский, малоросс, очень некрасивый, друг канцлера Горчакова. Его звали Миклошу.
Офицерская куртка. Аттила – название австрийское.
Шталмейстер Императрицы-Матери. Он сопровождал Императрицу, когда она рано утром ездила верхом. Еще за год до смерти она, по приказанию врачей, ездила верхом. Брат барона Ж. Мейендорфа – барон Петр – был нашим посланником в Вене и Берлине.
Этот павильон исторический. В нем Императрица-Мать давала праздник Александру I в 1815 году. Тогда – среди других кантат – пели кантату Жуковского.
Я сочла нужным привести эти мелкие подробности; они кажутся мне очень характерными для двора и для Императрицы-Матери. Установлен был старинный этикет, но без утрировки; и все-таки было много добродушия. Императрица-Мать давала обеды каждое воскресенье, в три часа. В пять – все переодевались для гулянья (так как обедали в парадных туалетах) и шли гулять. В 8 часов возвращались назад. Во время прогулки закусывали в одном из павильонов. В 10 часов ужинали и сейчас же ложились спать. В 8 часов утра Императрица была уже в парке и шла навестить инвалидов Монмартра и бедных. Она ложилась поздно, ночью писала письма и дневник. Она много читала; у нее было несколько чтецов и секретарей, с которыми она работала. Все госпитали, убежища, школы, институты, воспитательный дом – были в заведовании самой Императрицы. Чтобы посещать их, она по два и по три раза в неделю ездила в город из Павловска и Петергофа. Во время ее прогулок ей подавались просьбы; секретари и чтицы (m-me Ховен и m-me Кочетова) читали их Государыне. Тут же была одна из фрейлин.
Граф Кушелев-Безбородко. Он носил зеленые очки – отсюда и прозвище.