Вещий Олег. Борис Васильев
и никто не отнимет у Новгорода его доходов. Я, князь Рюрик, останусь княжить здесь с малой дружиной, а чтобы со мною не случилось беды, Новгород признает князем моего сына Игоря и до похода Олега принесет ему роту.
Он рисковал и понимал это. Он оттачивал хитрость всю жизнь, а меч – только перед боем. Но он не знал, что там, в рогоже, и хитрость пока помочь ему не могла.
Немного подумав, боярин требовательно протянул руку, и отрок почтительно вложил в его ладонь рогожный сверток. Боярин перехватил рогожу за концы, встряхнул, и к ногам Рюрика с глухим ржавым звоном упало отломанное лезвие меча. Зашумели воины у дверей, Сигурд рванулся вперед, но Рюрик жестом остановил всех.
– Поясни свой дар, боярин.
– Господин Великий Новгород никогда не принесет роту твоему сыну Игорю.
– Потому что он мал годами?
– Потому что он стар душой.
Послы торжественно отбили поклоны и степенно направились к дверям. И опять угрожающе заворчала стража, и опять Рюрик поднял руку и не опускал ее, пока послы не вышли.
– Проводить с честью.
Стража вслед за послами покинула княжескую избу. Донесся далекий возглас: «Проводить с честью!», удары мечей о щиты, и все стихло. Сигурд упал на колено возле кресла, осторожно положил ладонь на старческую руку.
– Почему ты стерпел оскорбление, конунг? Ты не хотел проливать кровь послов в своем доме, но позволь, и я с отроками нагоню их в пути!
«Какая горячая у него кровь, – думал Рюрик. – Он предан мне, как пес, потому что таким я вырастил его. Он будет предан Игорю, если… Если не узнает правды. У него очень сильная рука, и он убил сегодня пятого медведя…»
– Как они посмели сказать, что у твоего сына старая душа?
– Его мать умерла при родах. Я взял в кормилицы и няньки славянок. Я хотел, чтобы Игорь знал не только язык, но и обычаи славян, когда придет его черед править. Славянки умны и наблюдательны. Бойся славянок, Сигурд.
Он говорил, продолжая думать о сильной руке, что согревала его дряблую кожу. Сильная рука и горячая кровь – знак сильной души: как жаль, что Сигурд не его сын! И как будет трудно Игорю, если Сигурд когда-нибудь докопается до правды… Нет, этого не может быть, из Изборска никто не вышел живым, да и у Вадима Храброго не было детей. В этом клялся названый брат Ольбард, конунг северных русов и отец Олега. Клятва – великая сила, если нет другой силы. А сила есть, сила – в руке Сигурда. Жаль, Сигурд, очень жаль, но твой пятый медведь должен стать последним…
– Ты готов дать мне, твоему конунгу, клятву?
– С радостью, конунг.
– Это – трудная клятва, Сигурд. Очень трудная.
– Я готов, конунг.
– Тогда подбрось сухих дров в очаг и принеси бадью со снегом.
Он встал, когда юноша убежал за снегом. С трудом, упираясь ладонями в колени, разогнул ноющую спину, с трудом сделал несколько шагов. Но выпрямился, сам достал наполненный по его приказанию еще утром кубок, к которому так и не прикоснулся, и поставил его на стол. Что еще? Еще – меч. Его боевой меч,