Первая научная история войны 1812 года. Е. Н. Понасенков
и прославленный поэт Ф.И. Тютчев писал жене (8 марта 1854 года) буквально следующее: «Ибо – больше обманывать себя нечего – Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны интересов чужих, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора?»11 Таким образом, из-за того, что 40 лет Россия во внешней политике не следовала своим интересам, она оказалась к тяжелейшей ситуации.
«В целом доктрина, разработанная в начале царствования Александра I, сводилась к тому, что положение России на Европейском континенте должно устанавливаться договорами и конвенциями; которые бы не содержали обременительных условий и регламентировали отношения страны с каждым государством в отдельности».12 Это концептуальное замечание одного из современных исследователей отображает официальный «фасад» явления. Однако существует несколько моментов, усложняющих наше представление о нем. Из текстов изначальных вариантов доктрины, озвученных современниками, мы видим утопические идеи неучастия в политических межгосударственных соглашениях, от которых вскоре (и это есть первая ее метаморфоза) пришлось отказаться: «Наше положение дает нам возможность обойтись без услуг других держав, одновременно заставляя их всячески угождать России, что позволяет нам не заключать никаких союзов, за исключением торговых договоров» – писал В.П. Кочубей.13 В записке Н.П. Панина звучит смежная идея: «Должно предупреждать события, могущие нанести ущерб безопасности. Это соображение об общей пользе в сочетании с частными интересами России обязывает ее удерживать соседние государства в их нынешнем состоянии».14 Вот та крамольная мысль, которая отчасти привела к пагубному внедрению в европейские дела ради призрачного поддержания международного статуса-кво. Из этого же документа мы узнаем и о месте Австрии в системе координат, которой пользовалось окружение Александра:
«Естественные союзники империи.
Я причисляю к ним Австрию, Пруссию и Великобританию.
Австрия. Первая из этих держав постоянно заинтересована в тесном союзе с Российской империей, чтобы сдерживать Пруссию и Оттоманскую Порту, своих естественных противников. Рост силы и могущества французского правительства, его активное и гибельное влияние в Германии, в кантонах Гельвеции и в Италии придают еще больший вес этим соображениям.
Россия в отношении Оттоманской империи и Пруссии имеет те же интересы. Союз с царствующим домом Австрии может ей быть весьма полезным в ее войнах как с одной, так и с другой. Он внушает уважение Константинополю и не менее спасительную ревность Пруссии и, наконец, служит противовесом обеспокоивающему могуществу Франции.
Дружественные отношения между двумя империями установились еще в царствование великого князя Ивана Васильевича, отправившего