Танки. Дмитрий Щербанов
«Серго» ничего не сказал на это. Похоже было, что он совсем ушёл в себя. Молчание через пару минут стало даже не томительным – невыносимым.
– Командируйте меня в Мадрид, – вдруг попросил Кошкин.
– Искупление? За чьи грехи?.. Ты, дорогой, ещё в институте учился, когда армия уже имела тысячи «двадцатьшестёрок». Да и конструкторы… Разве могли они предвидеть такое?
Орджоникидзе устало опустился в кресло и застыл в нём.
– Нет, Михаил Ильич, если хочешь искупления – иди и работай здесь! Здесь не легче будет, чем в Испании!
Орджоникидзе задумался, потом сказал предельно откровенно:
– Да, обстановка в мире накаляется. И мы переживаем ещё большие трудности. Ворошилов просит срочно дать три образца «сто одиннадцатого». Будут армейские испытания новой техники. Подумай, прежде чем ответить, – это реально?
– Один танк испытан, мы докладывали. Для других нет брони, товарищ нарком.
– Я пошлю своего заместителя на Ижорский завод. Будет броня. И что тогда? Справитесь?
– Есть такое дело! Справимся, товарищ нарком!
– Именно это я и хотел услышать.
Кошкин понимал, что это его последний шанс сказать на таком высоком уровне, что ему безумно трудно, что конструкторское бюро ему, похоже, не по плечу, что опыта у него маловато… Но он уже заявил, что справится… А если нет? А если подведёт? Но его метания вдруг прервал телефонный звонок.
Нарком снял трубку, молча выслушал, а потом стал торопливо складывать испанские фотографии в портфель. Потом он вновь задумался и вдруг произнёс отчужденно, будто речь шла вовсе не о нём, а о ком-то другом:
– Достанется сейчас товарищу Орджоникидзе…
Прошло совсем немного времени, и для Кошкина стало очевидно, что у танка Т-111 слишком мала мощность двигателя, а ходовая часть с узкими гусеницами не может обеспечить машине необходимую подвижность и надёжность. Нельзя было на средний танк ставить броню в 60 миллиметров. На одном из заводских совещаний он сказал:
– Это танк без будущего… Да, у него существенно изменена броневая защита. Но для 28-тонной боевой машины двигатель слаб. У него удельная мощность – всего около одиннадцати лошадиных сил на тонну массы, тогда как на танках серии БТ она достигает двадцати восьми – тридцати лошадиных сил. Пусть лучше Т-111 погибнет в чертежах, чем в бою! Но и танки БТ очень сложные и даже капризные. Надо делать другой танк с более мощным двигателем, и тогда… Еду в Москву, скажу товарищу Орджоникидзе: «сто одиннадцатого» не будет.
– Сумасшедший! – отговаривали его товарищи. – Тебя же разорвут.
– Не разорвут! А если и разорвут, то что же. Надо смотреть правде в глаза…
– Но наш главный военный советник в Испании, – возражали ему, – просит прислать три экспериментальные машины, не дожидаясь выпуска серийных. Этот вопрос уже обсуждался в ЦК. И потом, Михаил Ильич, если ты сам такой герой, то подумай, что будет со всеми остальными после твоего признания?