Мнимая беспечность. Найо Марш
Аннелида Ли.
Флоренс откашлялась.
– Быть того не может! – усмехнулся голос в ванной. – Ан-не-ли-да! Звучит прямо как название крема для лица!
– Это из Чосера.
– Тогда, наверное, кота зовут не иначе, как Петр Пахарь[1].
– Нет. Это из предыдущего периода. Кота зовут Ходж.
– Странно. Никогда не слышала, чтобы Ричард упоминал ее имя.
– Как выяснилось, она тоже выступает на сцене, – сказал Чарльз.
– О боже!
– В этом новом любительском театре, ну, что сразу за Уолтон-стрит. «Бонавентура»[2].
– Ни слова больше, мой бедный Чарльз! Всему есть предел. – Чарльз тотчас умолк, и мисс Беллами спросила: – Ты еще здесь?
– Да, дорогая.
– А откуда ты знаешь, что Ричард с ними близок?
– Время от времени видел его там, – ответил Чарльз и после небольшой заминки добавил: – Я тоже сблизился с ними, Мэри.
Снова повисло молчание, затем веселый голос прокричал из ванной:
– Флори! Принеси мне… Ну, сама знаешь, что.
Флоренс подхватила выбранные ею вещи и понесла в ванную.
Чарльз Темплтон смотрел из окна на маленькую лондонскую площадь, залитую лучами яркого апрельского солнца. На углу Пардонер-Роу женщина продавала цветы – сидела, утопая в целом море тюльпанов. Тюльпаны были повсюду. Даже его жена превратила подоконник аркообразного окна в цветник, и выращивала на нем не только тюльпаны, но и множество рано зацветающих азалий, некоторые бутоны еще не распустились. Он рассеянно рассматривал эти цветы и вдруг заметил среди них жестяной баллончик со спреем. На этикетке красовалась надпись: «Распылитель от насекомых и садовых вредителей». Ниже была наклейка с предупреждениями, что неправильное использование этого средства может привести к летальному исходу. Чарльз рассмотрел эти надписи в монокль.
– Флоренс, – сказал он, – не думаю, что здесь самое подходящее место для этой опасной штуки.
– Вот и я то же самое ей говорю, – заметила, вернувшись из ванной, Флоренс.
– Здесь столько предупреждений. Этот яд нельзя использовать в замкнутом пространстве. А она, наверное, так и делает?
– Да я ей говорила, все бесполезно, – ответила Флоренс.
– Нет, не нравится мне это. Может, выбросишь ее?
– Ага, и получу за это такой нагоняй, что мало не покажется, – проворчала Флоренс.
– И тем не менее, – настаивал Чарльз, – это гадость надо выбросить. Может, скажешь, что куда-то задевалась?
Флоренс окинула его полным презрения взглядом и что-то пробормотала себе под нос.
– Что ты сказала? – спросил он.
– Сказала, что не так-то это просто. Она все знает. Читать умеет. Я ей говорила. – Тут Флоренс, гневно сверкнув глазами, уставилась на него. – Я принимаю приказы только от нее. Так было и так оно всегда будет.
Чарльз молчал секунду-другую.
– Это верно, – проговорил он. – И все же… – Тут он услышал голос жены. Она выключила душ, вздохнула и вышла
Петр Пахарь – персонаж средневековой аллегорической поэмы Уильяма Лэнгланда «Видение Петра Пахаря». –
«Бонавентура» – в переводе с итальянского «Хорошее начинание», «Успешная затея».