Роза и шип. Майкл Салливан
а также накормили и напоили, – сказал Ройс. – И гляди-ка, – наклонившись, он согнул ногу одной из лошадей, продемонстрировав блестящую подкову, – еще и подковали.
– Я не понимаю. Почему она их вернула?
– Надо полагать, она или ее главный прочел записку, которую я оставил в своей сумке.
– Ты оставил записку для воровской гильдии? И что в ней говорилось?
– Что эти лошади принадлежат мне, и им следует хорошенько подумать, прежде чем их брать.
Альберт с Адрианом недоуменно переглянулись.
– Они меня знают. У нас договор. Они не трогают меня… а я не трогаю их.
– Ты не трогаешь их? – насмешливо переспросил Альберт.
Ройс улыбнулся ему… не слишком дружелюбно. Затем порылся в сумке и достал клочок пергамента.
– Что там написано? – поинтересовался Альберт.
– «Пожалуйста, примите наши извинения за неудобства», – прочел Ройс, усмехнулся и закончил: – Сучка не знала.
Ройс поднял пергамент и громко произнес:
– Извинения приняты.
Альберт нервно огляделся.
– Они здесь?
– Смотрят, как я поступлю.
– И как ты поступишь?
Ройс посмотрел на него.
– Думаю, попытаю удачи в пруду побольше, раз у меня есть наживка пожирнее. Не пора ли съездить в Медфорд?
Виконт посмотрел на хлев, затем на свою замызганную ночную сорочку. И кивнул.
– Ты можешь ехать со мной, – предложил Адриан, перекидывая ногу через седло. Потом обратился к своему другу: – Надеюсь, ты усвоил урок.
Ройс вскинул бровь.
– Я?
Он отвязал лошадь и сел на нее.
– Ты сказал, что мир – холодное, жестокое место.
– Так и есть.
– А еще сказал, что Альберт умрет от голода в том хлеву… что никто ему не поможет. – Адриан широко улыбнулся и протянул виконту руку. – Подсобить, Альберт?
– Я помогаю ему исключительно ради выгоды, которую он может…
– Не имеет значения. Ты ошибся.
– Я не ошибся. Я…
– Даже поступая так из эгоистичных соображений, ты все равно помогаешь спасти ему жизнь. Это означает, что из помощи незнакомцу может получиться что-то хорошее, а следовательно, мир вовсе не так уж плох.
Ройс нахмурился. Открыл рот, ничего не сказал, сжал губы, нахмурился еще сильнее. В конце концов поднял капюшон и пустил лошадь рысью.
– Я еще сделаю из него человека, – пообещал Адриан Альберту, трогаясь в путь.
Глава третья
Совет Амрата
С креслом были проблемы. Амрат Эссендон мог провести два дня в седле и чувствовать себя превосходно, но пять минут в кресле причиняли ему ужасные страдания. Он не привык сидеть на месте. Лучшие дни своей жизни он провел с мечом в руке и кровью на лице. Поскольку он правил мирным королевством, хорошие дни ему выпадали редко. Большинство были похожи на этот. Он был заперт в серой комнате, прикован к жесткому креслу, окружен могущественными людьми – людьми, которым не мог доверять.
Перси Брага снова говорил. Амрат видел, как качаются его