Наследник. Андрей Виноградов
собачий глаз. А надо бы коня. Глаз нет-нет да зыркнет, тут же жмурится, натыкаясь на мой взгляд в ответ. Щен и впрямь будто на отработке. У меня был такой опыт. Мне не ясно, как такого можно добиться от собаки. И зачем? Неужели собакам также свойственна неразборчивость юности? Эта неясность вкупе с неоформленным предчувствием продолжения… – понятно, что не собачьего непотребства – удерживают меня от резкого движения ногой, что мгновенно превратит пса из насильника в космонавта. Пусть и не высокого полета. Махнуть порезче и… Гагарин! Да нет, лайка. «Поехали!» Щен не осилит. А если осилит, то не убедит. Еще можно встать и двинуть по аллее с обременением на ноге. Как ни в чем не бывало. Развлечь чуток москвичей и гостей столицы. Но я сижу. Выдержка – мое второе имя. Или третье, потому что второе не для печати. И не для озвучивания на публике. Хотя, все дело именно в публике.
Я не особенно силен в породах, но собаки не в курсе моей неосведомленности, им, собственно, наплевать. Безответственно, с легкостью вывожу новый вид «пидерасселы», пёс, стопудово, не натурал. В конце концов, на другом краю скамейки куда более заманчивая для его упражнений пара ног. С моей точки зрения. Ноги… Нет, ножки, так они изящны. И джинсы на них с самого пика моды, не в пример моим ветеранским вельветовым портам. А уж ботильоны… Господи, специально досижу увидеть, как в них будут вставать. Чистой воды экстрим. По-моему, люди, способные ходить на таких каблучищах, должны быть занесены в Красную книгу. И о них, как о тиграх, будут заботиться большие начальники… Да что это я… Ведь наверняка так и есть.
С «обязательной» программой пёс управился быстрее моих ожиданий. Насчет произвольной понимает правильно – партнер еще раунд не протянет. Выдержка не та. И нервы. Отойдя на два шага, щенок испытующе смотрит мне в лицо. Похоже, что ожидает похвалы. За проявленную активность? Явно не за выносливость. Возможно, за понимание. Ему правильнее было бы поклониться мне до земли, благо недалеко. За покорность и терпение. Так ему и говорю. Услышав о покорности, он совсем по-человечески вздергивает бровь: «Ой ли?» Но всё это ерунда, конечно. Придумываю от нечего делать.
С любопытством взираю на наглеца сверху вниз. И он на меня таким же макаром. Неожиданно замечаю рядом с ним пару новомодных, ранее виденных ботильонов. «Пропустил аттракцион, как вставала…» Откидываюсь на спинку скамейки. Просто поднять голову, сам стану похож на пристыженного щенка. Руки складываю на груди. Хочется разметать их крыльями по гребню спинки, но это перебор. Под блатного или другого какого хозяина жизни мне косить бесполезно: не внушаю. Сам тоже не верю. Отсюда всё… Сейчас я немного вальяжен и, хочется верить, импозантен. Хотя бы самую малость. Иногда этого бывает достаточно.
Доброжелательно, с легким интеллигентским прищуром (глаза зачитаны до близорукости) разглядываю силуэт в солнечных переливах. Дух света. Джин, явившийся из двух туфель сразу.
– Ваш? – обращаются ко мне из колышущегося воздушного пространства.