Улицы разбитых артефактов. Бал скелетов. Елена Михайловна Малиновская
взглядом куда-то поверх моей головы.
Я обернулась и с немалым удивлением заметила Аннабель Эшрин.
Мать Ричарда судя по всему была уже навеселе. Она опасно покачивалась, держа в каждой руке по бокалу с вином, и мило болтала с высоким седовласым мужчиной.
– Агата, извини, – буркнул Ричард и со всей возможной скоростью поспешил к матери.
Через несколько мгновений он был около матери. Подхватил ее под локоть и попытался увести, но Аннабель с видимым раздражением выдернула свою руку, при этом расплескав немалую часть содержимого бокала. Я не могла слышать, что Ричард ей сказал, но собеседник Аннабель мгновенно испарился.
– Правда, очень интересно наблюдать за людьми, когда они ссорятся? – в этот момент раздалось насмешливое замечание за моей спиной.
Я окаменела от неожиданности, потому что узнала голос виера Норберга.
Может быть, убежать, пока не поздно? И пусть это будет выглядеть невежливо, смешно и даже нелепо, но что-то не горю я желанием общаться с этим человеком. Тем более наедине. Я пришла на бал в сопровождении Фарлея Икстона, а ни для кого не секрет, что королевский дознаватель в прошлом изрядно насолил ректору академии. Друзьями их назвать можно вряд ли, а вот врагами – более чем.
– Не убегайте, пожалуйста, – произнес Норберг. – Честное слово, я не кусаюсь!
Он что, прочитал мои мысли? Выходит, что так.
И я неохотно обернулась к нему. Старательно растянула губы в неумелой улыбке.
– И вы ошибаетесь по поводу моего отношения к Фарлею Икстону, – доброжелательным тоном продолжил Норберг. – Право слово, я всей душой восхищаюсь им. Нечасто встретишь человека, настолько преданного работе.
– Он устроил обыски на факультете ментальной магии, – напомнила я, не слишком поверив в искренность дифирамбов, источаемых Норбергом в адрес Фарлея.
– У него были на это все основания, – сказал тот и печально усмехнулся. – Агата, не буду скрывать, та история пребольно ударила по моей репутации как ректора в первую очередь. Такие мерзкие дела творились буквально под моим носом, а я ничего не замечал! Поверьте, я бы мог сделать так, чтобы общественность ничего об этом не узнала. И это не составило бы мне особого труда. Но я сам захотел, чтобы разбирательство шло максимально открыто и о нем узнало как можно больше народа. Потому что любое преступление должно быть раскрыто. И любой преступник, без разницы, знатный человек или нет, должен понести заслуженное наказание.
Я смущенно опустила глаза. Почудился в словах Норберга намек на мое прошлое, в котором тоже имелось немало тайн. Правда, Фарлей сказал, что мне больше не о чем переживать. Ульрих выжил и не собирается предъявлять мне никаких обвинений.
– Почему вы сказали, что очень интересно наблюдать за людьми, когда они ссорятся? – спросила я, пытаясь переменить тему разговора.
– Потому что такие моменты обнажают душу человека. – Норберг чуть пожал плечами, как будто удивленный, что надо давать объяснения. Выразительно посмотрел на Ричарда, который,