Страж. Дилогия. Марина Анатольевна Кистяева
всегда, крайне ласково и дружелюбно. Хорошо, что дал время, чтобы справить естественные потребности организма.
И снова дорога между деревьев, за которыми то и дело раздавались непонятные тревожные звуки – то скулеж, то стоны, то крики, где тоскливые, где угрожающие. Сначала Алина даже не поняла разницы, а когда осознала, резко остановилась:
– Герман!
Он, как шёл, так и продолжил идти.
– Герман! – снова позвала она.
Он обернулся.
– Что?
– Послушай… Я, может, чего не понимаю… Может, так и должно быть… Но, смотри, я вчера, когда мы шли, ничего не слышала. Никаких звуков. А сегодня… всё иначе! Вот! Вот сейчас, например! – она махнула рукой в правую сторону. – Там кто-то пищит. Тоненько и противно.
Алина успела заметить, как нахмурился Герман, прежде чем отвернуться.
– Пошли дальше, – бросил он, не удосужившись что-либо ответить на её слова.
Алина разозлилась. Да что за черт! Почему нельзя объяснить элементарные вещи? Сцепив зубы, она двинулась за ним следом. Потом ещё раз спросит.
Шли недолго. По ощущениям Алины, часа два. Она устала, но значительно меньше, чем вчера. И всю дорогу девушку продолжала душить обида. Она говорила себе, что ничего другого от похитившего её му… мужика ждать не приходится, что он ведет себя порой, как последняя сволочь. И тут же напоминала себе, что на данный момент он единственный её защитник, и если бы был последней сволочью, бросил её в Убежище. Ей же для собственной безопасности нельзя его воспринимать негативно. Иначе она не справится, сорвется и наговорит ему гадостей, за что и получит ответку.
Но сердиться на него от этого она меньше не стала. Поэтому, когда они остановились, она ничего не сказала. Встала и терпеливо стала ждать дальнейших указаний.
– Пришли.
Сердце ёкнуло. Захотелось облегченно вздохнуть, пришлось сдержаться. Радоваться нечему, возможно, лишь тому, что их по дороге никто не съел.
А, собственно говоря, куда они пришли? Пейзаж в её восприятии не изменился. Никакого сооружения, похожего на здание, она не наблюдала.
На Алину накатила тоска с примесью отчаяния. Она храбрилась прошедшие двое суток, надеялась на сочувствие или, хотя бы, участие в её желание узнать, куда она попала, но нет… Слишком многого пожелала.
Поэтому сейчас она отстранилась. Куда скажет, туда и пойдет. Надо – ляжет на него или под него. Ей всё равно. У неё осталось восемь дней.
Восемь…
Пережить.
И всё.
Если Герман и заметил её отчужденность, комментировать не стал.
– Насыть видишь? – безучастно поинтересовался он.
Алина кивнула.
– Наверное.
– Точнее не можешь?
У кого-то тоже, кстати, настроение было не ахти.
В глазах противно защипало, пришлось несколько раз моргнуть.
– За тобой. Серый курган. Сильно дисгармонирует с деревьями, – безэмоционально проговорила Алина, не заметив, как недовольно прищурил глаза Герман. Она вообще на него не смотрела.
Не хотела.
Надоело