Кости зверя. Уильям Риттер
на этаже не было, и крышу над этим жизнерадостным уголком природы поддерживали лишь редкие колонны. Солнечный свет, проникающий через широкие окна со всех сторон, освещал золотом покрытые мхом шкафы и увитые плющом письменные столы. Узкая тропинка из половиц, извиваясь, прорезала зелень и заканчивалась почти у самого берега широкого пруда, водная гладь которого, покрытая легкой рябью, отражала призрачные волны на потолке. Пруд занимал почти весь этаж и казался шире и глубже, чем позволяли размеры дома; законы физики, похоже, сдались перед искусными мастерами, нанятыми Джекаби для перестройки. В таком легком отклонении от реальности было нечто немного пугающее и одновременно глубоко успокаивающее.
Начали уже цвести полевые цветы, и воздух был пропитан их густым ароматом, но вместе с тем чувствовался еще какой-то запах, который я не могла распознать. Едва я шагнула на дорожку, как сквозь платье проник холодок, от которого я поежилась. Что-то здесь было не так. Даже в самые морозные зимние дни третий этаж сам себе служил оранжереей, согревая тихий пруд и сочную растительность, и здесь всегда было теплее, чем на окружающих дом улицах Новой Англии. Однако сейчас руки покрылись гусиной кожей, изо рта вылетали облачка пара. Едва слышный звук, пролетевший над водной гладью, заставил меня поежиться еще сильнее, чем холод. Я услышала плач, но поначалу не поняла, кто это плакал: мужчина или женщина.
Я с трудом проглотила комок в горле и подумала о том, что стоит позвать Джекаби, но отогнала от себя эту мысль. Не звать же его на помощь всякий раз из-за каждого пустяка! Сойдя с дорожки, я двинулась вокруг пруда сквозь высокую влажную траву, щекотавшую мне ноги и заставлявшую еще сильнее содрогаться от холода. В этой части помещения с балок свисала густая завеса плюща, и, раздвинув ее, я вздрогнула от неожиданного резкого движения напротив меня.
Отлетев назад, я упала на ягодицы, а над моей головой пронесся шквал коричневого, зеленого и белого. Испуганный селезень, скрывавшийся в траве до тех пор, пока я на него чуть не наступила, теперь летел прочь, в другой конец здания, отчаянно хлопая крыльями над рябью пруда. У меня перехватило дыхание. Дуглас был главным обитателем пруда и ничего не боялся. Эта величественная водоплавающая птица некогда была человеком и ассистентом Джекаби, пока его не застали врасплох на одной страшной вылазке и он не пал жертвой проклятья. Джекаби счел, что это недостаточная причина, чтобы увольнять такого ценного сотрудника, поэтому Дуглас продолжил следить за архивами, прекрасно справляясь со своими обязанностями и в обличье утки. Но чего не умел делать мой пернатый коллега – так это плакать человеческим голосом, а плач не прекращался.
Обычно невозмутимый, Дуглас покидал пруд в такой панике, что я не на шутку забеспокоилась о том, что же могло его напугать. Собравшись с духом и поднявшись на ноги, я направилась дальше, осторожно отодвинув в сторону плотную завесу из плюща. Оказавшись внутри, я будто попала в ледник. Влажный воздух сгущался в плотный туман,