У жены под кроватью. Людмила Милевская
Глафира была несчастна. Она считала себя женщиной достойной, но с очень несложившейся женской судьбой. Совсем наоборот (по мнению Глафиры) обстояли дела с Липочкой: дура-дурой, а только и делает, что таскает из барабана фортуны счастливые билетики. По этому случаю Глафира очень жалела себя и злилась на Желтухину.
«Ну почему у нее всегда такой вид довольный? – изумлялась Глафира. – Чему радоваться ей, этой Липке? Ни в чем она не состоялась. Я – глава фирмы, а у нее никакой карьеры, даже работы не имеет. Я деньгами сорю, она у мужа копейки клянчит. Квартирка ее скромненькая, не то, что у меня. Обстановка бедненькая, моей не чета. Муж – кобель. И пьянь. И бездельник. Дома пальцем о палец не ударит. С чего Липка взяла, что она счастлива? И сама она жирная. И жизнь ее проходит вдалеке от мужских глаз, на кухне, в засаленном домашнем халате, среди грязной посуды, швабр и пылесосов…»
На этом месте обычно Глафиру передергивало, и она принималась гадать как бы половчей открыть глаза безобразно счастливой подруге на все ее горести и беды. В общем-то, в этом и был основной смысл существования Глафиры: доказать всем женщинам, что они против нее просто тьфу! Пустое место!
Больше всего, почему-то, хотелось доказать именно Липочке.
Но как Глафира ни старалась, Липочка все равно была счастлива – счастлива не «потому что», а «вопреки всему». Согласно совету Козьмы Пруткова «если хочешь быть счастливым – будь им», Липочка хотела и была.
Казалось, этому счастью ничто помешать не может: не чрезмерная полнота, не лень мужа, не домашний халат, не отсутствие карьеры, не бедная обстановка, не тесная квартира.
Однако, Глафира не унывала, подыскивая новые случаи ткнуть подругу носом в убогость ее существования. Вот и теперь, едва Желтухин удалился, она принялась обсасывать ситуацию.
«Забавно, – думала она, – муж ночью домой в одних трусах вернулся, а Липка даже не устроила ему маломальского скандала. Впрочем, хитрая она. Зачем ругаться с мужем? Возьмет и денег не даст. К тому же, нашего Ваню ничем уже не исправить: кобель, он и в Африке кобель. Это так, но не может же Липка после такого пассажа чувствовать себя счастливой. Конечно не может. Думаю, волосы на себе уже рвет да белугой ревет. А что я тут сижу и гадаю? Вот пойду и посмотрю. В конце концов, я лучшая ее подруга и просто обязана бедняжку поддержать в трудную минуту».
И такое на Глафиру нашло вдохновение, что она решила надеть свой самый дорогой наряд, чтобы окончательно добить эту дурочку-Липку. В этом наряде, тщательно накрашенная и щедро раздушенная, и предстала Глафира перед Липочкой – так сказать, во всем своем блеске. Липочка блеска ее не заметила, не до того Липочке было. Уже с порога она спешила поделиться с подругой радостью. Липочка и рта еще не раскрыла, но Глафира уже все поняла и пришла в ярость. «Что это? – мысленно негодовала она. – Радость? Откуда радость? Эта дура рыдать бы должна в три ручья!»
– Глаша, а у меня хорошая новость: Ваня вернулся! – воскликнула Липочка, отвечая на немые вопросы подруги.
– Так быстро? – изобразила недоумение Глафира, бросая косой взгляд на свои шлепанцы, прижившиеся