Птичий грипп. Сергей Шаргунов
Он будет фальшиво весел… Таков порой человек. Сограждане, птицы, звериВ отчаянной их борьбе – Сплошное одно преддверье, Горячая дверь к тебе. А за горячей дверцей – Мир хлада и темноты. И те лишь единоверцы, Кто веры лишен, как ты.
Степа переоделся с дикой скоростью. Брюки и водолазку, пропитавшиеся грязью, сменил на свежие джинсы и рубаху, вместо пальто накинул ветровку. Подошел к зеркалу и вытер лицо старой футболкой с надписью «АВВА». Вынесся из комнаты.
Родители загородили ему дорогу.
– Ты же больной! – Выкрикнула мать.
– На голову… – Проурчал отец.
Он отплатил им деловитой улыбкой, какую дарит пассажирам падающего самолета профессиональный стюард. Они недоуменно обмякли. Сын метнулся к незакрытым дверям.
Он выбежал на набережную и поймал машину. Авто катило по оттепели. Грипп отступал.
В дороге Степа вспомнил две истории. Два предательства. Школьное и студенческое.
В восьмом классе их достала училка по литературе, припадочная. (Вылитая птица-секретарь.) В ней бурлил гормон неадекватности. Над ней глумились. Лидером класса был Кирилл, разбитной неформал, оторвыш-кукушонок.
Кирилл был горазд на злобные выдумки. Он и придумал прикол над птицей-секретарем. Он предложил наглую затею, его поймали на слове, и престиж заставил идти до конца.
Урок начался. Все встали.
– Дымом несет, – поморщилась училка и открыла классный журнал, уткнувшись в него непонимающими очками.
Пробежал смешок.
Кирилл затянулся толстой сигарой и выслал плотное гаванское облачко.
– Чем это пахнет? – Училка крутила стриженной под мальчика головой. – Мне душно! Эй!
Общий сдавленный смешок раскрепощался возле Кирилла, стоявшего за первой партой.
– Это ты, это ты, что ли? Покажи руки!
Лидер, снисходительно пожав плечами, подошел к учительскому столику, нагнулся и метнул тлеющую сигару в пластмассовое ведро.
– Там же бумаги! Сейчас мы все сгорим! Кирилл, унеси в туалет! Пожалуйста!
Не теряя насмешливого достоинства, кукушонок извлек дымное ведерко и на вытянутых руках пронес из класса под общий гогот.
Вернулся с опустошенным ведром, училки не было. Но вот она влетела. Следом вступил их директор, суровый мужчина с тяжелой, малоподвижной физиономией.
– Это правда?
– Признавайся! Ты! Самый смелый! – закричала училка.
Директор рявкнул:
– Здесь больше не учишься! Собирай вещи и марш отсюда!
Кирилл тоскливо побледнел.
– Спасибо, – дрогнувшим голосом сказал он и ушел. Навсегда из этой школы.
Ребята решили отомстить. Утром, приближаясь к школе, они видели своего директора, неизменной сутулой фигурой темневшего в освященном окне на первом этаже. Окно гасло последним.
На переменке заговорщики, трое, собрались у подоконника