Благородная империя. Атеро Виртанен
узнавали об угрозах лангорской власти.
– …Но благородный Хинрейв очень возражал. Видите ли, то, что мы делаем, оказывается, жестоко и безнравственно. А я ведь следую правилам, все делаю в интересах государства… уважаю семь принципов… и первый вынуждает меня его ненавидеть.
– И мне есть за что, – Терну покачал головой, – но я предпочитаю четвертый. Зачем инструменты? На химикатах мало зарабатываете?
– Это… увлечение, – сказал Верлон, поигрывая скальпелем. – Мне нравится помогать обездоленным, если есть время, можно иногда и порезать кого-нибудь. Я любитель, не всегда хорошо получается, они иногда кричат, когда я их вскрываю, но потом всегда успокаиваются.
Терну поморщился, но сдержал отвращение; ему хотелось поскорее закончить и покинуть это ужасное место.
– Это порочно, но я здесь по другому делу, – прохладно заявил он. – Генерал Аффери утверждает, что у вас много информаторов, вижу, он знает, о чем говорит. Мне нужно все, что у вас есть на объект, приземлившийся в Норо Сарденте.
– А, это. Чего только о нем не рассказывают, только никто на самом деле ничего не знает или, по крайней мере, не говорит. Правда, мне все-таки кое-что известно. Бармен из «Гнили»…
– «Гнили»?
– Нравится название? Я придумал, – захихикал Верлон. – Мое заведение. Так вот, бармен видел незнакомца, а в нашей-то грязи, йенай Шеркен, все друг друга с одного взгляда узнают. Вот он его и запомнил, этого новичка, а тот переговорил с бандитом из «Мышей Норо Сардента» и скрылся.
– Кто такие эти «Мыши»?
– Большая человеческая банда. К слову о них… Как насчет сделки?
– Сделки?
– Знаете, что бывает, когда два голодных зверя видят добычу? Они не делятся, нет… Они убивают друг друга. Голод сильнее разума.
– Хотите убрать конкурентов, да? Кровавая стая этим не занимается, – сказал Терну. – Я не наемник.
– О, но разве шестой принцип не предписывает быть взаимным? Ведь вы просите меня о большом одолжении. Информация теперь в цене, вы ведь сами слышали, сколько дают в Федерации за хороший компромат. Не хочу отставать от времени.
– Ваши интересы очень обширны, – усмехнулся Шеркен, – зачем вам все это? Вы получали бы гораздо больше, сохрани вы титул.
– Дворянство – это такая чепуха. Если бы дело было в деньгах… Тилур Мурдикин получает доход в пятьдесят миллиардов стилфангов, я – едва ли сотню тысяч, но я предпочитаю быть собой, а не тилуром Мурдикином, а знаете, почему? У вас скучно! Здесь куда лучше. А деньги – что деньги? Они ничего не значат.
– Чем вам так полюбился Аннаго? – спросил Терну; у него уже были некоторые смутные догадки, которые Верлон немедленно подтвердил.
– Грязь! – наркобарон бросил скальпель на стол. – Страсть и пламя жизни. В ваших дворцах все ненастоящее. О, как же мерзко, когда все лицемерят и прикидываются, и как смешно: все одержимы честью и чистотой имени! В Аннаго все совсем по-другому. В этих трущобах есть истинная боль и истинная радость, жизнь идет естественно, а не так, как хочет