Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке. Джаред Даймонд
ошибаюсь: во многих важных вещах мы вовсе не одинаковы. Многие мои новогвинейские друзья по-другому считают – особым образом группируя предметы, а не с помощью абстрактных чисел; они иначе выбирают себе супругов, иначе обращаются со своими родителями и детьми, иначе воспринимают опасность и имеют иное представление о дружбе. Это озадачивающее переплетение сходств и различий отчасти и делает традиционные общества такими завораживающими для стороннего наблюдателя.
Другой причиной интереса к традиционным обществам и аргументом в пользу важности их изучения служит то обстоятельство, что они сохраняют черты образа жизни наших предков на протяжении десятков тысяч лет, буквально до вчерашнего дня. Традиционный образ жизни сформировал нас и сделал нас такими, какие мы есть. Переход от охоты и собирательства к земледелию начался всего лишь около 11 000 лет назад; первые металлические орудия были изготовлены примерно 7000 лет назад, а первое государство и первая письменность возникли лишь около 5400 лет назад. “Современные” условия распространились (и к тому же лишь в отдельных местностях) лишь на протяжении очень малой части человеческой истории; все человеческие общества гораздо дольше были “традиционными”, чем любое из них – “современным”. Сегодня читатель этой книги считает само собой разумеющимся, что продукты питания выращиваются на ферме и покупаются в супермаркете; чтобы обеспечить себя пищей, не нужно ежедневно собирать ее в дикой природе или охотиться. У нас металлические орудия, а не каменные, деревянные или костяные; у нас есть правительство, государство и связанные с ним суды, полиция и армия; мы умеем читать и писать. Однако все эти вещи и явления, кажущиеся нам необходимыми, относительно новы, и миллиарды людей по всему миру все еще отчасти ведут традиционный образ жизни.
Даже современное индустриальное общество включает в себя области, в которых все еще действуют некоторые традиционные механизмы. Во многих сельских районах развитых стран – например, в долине в штате Монтана, где живут моя жена и дети и где я провожу летний отпуск, – многие споры все еще разрешаются традиционным, неформальным способом, а не обращением в суд. Уличные банды в трущобах больших городов не вызывают полицию, чтобы урегулировать свои разногласия, а прибегают к традиционным методам: переговорам, выплате компенсаций, устрашению и сражениям. Мои европейские друзья, выросшие в 1950-е годы в маленьких деревушках, описывали свое детство, очень похожее на детство их новогвинейских сверстников: все друг друга знают, все знают, кто чем занят (и высказывают свое мнение на этот счет); вступают в брак с теми, кто родился на расстоянии не больше мили или двух; проводят всю свою жизнь в родной деревне или ее окрестностях (за исключением молодых людей, ушедших в армию); любые споры разрешаются таким образом, чтобы восстановить отношения между соседями или по крайней мере сделать эти отношения приемлемыми, потому что жить рядом с противником предстоит всю жизнь. Другими словами, “вчерашний” мир не