История моего брата. Зульфю Ливанели
героев, которые когда-либо попадали в тюрьму. С одной стороны двухъярусной кровати я усадил Мерсо, а рядом с ним поместил Жана Вальжана, чтобы они могли разговаривать между собой по-французски. Катюша с Раскольниковым говорили вполголоса по-русски чуть поодаль, скорее всего, они обсуждали визит Нехлюдова. Али из Кешана уселся у стены, Доктор Б играл в шахматы.
Прошло немало времени. Наконец меня отвели наверх. Когда меня поставили перед дежурными судьями, я обратил внимание на то, что судьи старше прокурора. Мне опять задали те же вопросы, я произнес те же ответы. Меня снова заставили ждать, а потом отпустили.
Когда я вышел на улицу из здания прокуратуры и суда, уже темнело. Светились магазинные вывески. Я дошел до стоянки такси и поехал в Подиму. В дороге мне представлялось, как все пережитое за этот день медленно стирается из моей памяти. И действительно, я будто вовсе уже забыл произошедшее. А может, мне только так казалось. Почему я все время думал о той стене? Навстречу не было ни одного автомобиля. Асфальт на шоссе местами провалился, впадины заполнились дождевой водой, и, когда колеса такси то и дело попадали в них, по сторонам разлетались брызги.
Когда я подошел к дому, Керберос радостно залаял. «Я немного устал, – сказал я ему. – Прости, но я не могу пойти с тобой гулять, лучше отвяжу тебя. Договорились?» Только хвост мелькнул вместо ответа.
7
Визит соболезнования и кошка с окровавленным носом
Войдя в дом, я сразу отправился в душ и долго стоял под горячей водой. Потом поужинал оставшимися в холодильнике полуфабрикатами и запил все вином из той бутылки, которую откупорил, угощая журналистку. Она назвала это дорогое вино газировкой. Я невольно усмехнулся. Наверно, сейчас она в Стамбуле вместе с родителями.
Я лег в кровать и, слушая раскаты грома и шум волн и ветра, задремал. Сон мой был глубоким и без сновидений.
На следующее утро никакие синие зайцы вокруг меня не скакали. Все окутала тишина. Даже ветер не бил в ставни. Потеплело. В комнату проникали тусклые солнечные лучи. Когда я встал и открыл окна, то увидел, что шторм успокоился.
Мне пришла в голову мысль, что в этот день непременно нужно сделать что-то важное, но что именно – я понять не мог. Такое было чувство, будто я что-то запланировал. За чашкой кофе я вспомнил: мне нужно было пойти в дом к Али, как бы ни был неприятен ему и мне этот визит. В противном случае возникла бы ненужная и тяжелая напряженность.
Я оделся по погоде и, взяв с собой Кербероса, направился к дому Али по залитым водой вчерашнего дождя дорогам. У дома никого не было. Перед калиткой я привязал Кербероса. Пес помалкивал, потому что был очень доволен прогулкой после многочасового сидения на цепи. Хатидже-ханым, должно быть, хорошо его покормила.
Войдя в сад, я сразу вспомнил позавчерашнюю вечеринку: тогда над нами светила полная луна, дом был превращен в галерею. На стенах висели новые картины Али. Приглашенные, быстро взглянув на полотна, почти сразу выходили в сад, принимаясь за выпивку