Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена (сборник). Сибери Куинн
мне юный Мейтленд? Он рассказал о ком-то, кто имеет волосы, кто прыгает вверх и вниз, как бешеная обезьяна, и действует, как горилла, но носит вечернюю одежду человека, parbleu! Есть о чем задуматься. Ни одна горилла не сбежала, но кто-то, выглядящий как горилла – в вечерней одежде джентльмена, mordieu! – встречается на поле для гольфа.
Тогда я порыскал в своей памяти. Я вспомнил про сумасшедшего и бедных младенцев, превращенных в полуобезьян с помощью мерзких сывороток.
Я сказал себе: «Если он сможет превратить человекоподобных в обезьян, то почему он не может превратить человекообразных тварей в людей?» Hein?
Тогда я обнаружил доктора Калмара, который прожил здесь почти год, и о котором никто ничего не знает. Я ищу, разведываю и узнаю, что одного человека видели в этом тайном месте. Кроме того, в выброшенной рубашке этого человека я обнаруживаю волосы гориллы. Morbleu! Я думаю еще немного, – и эти мысли не особенно приятны.
Я рассуждаю: предположим, что эта сыворотка, которая может причинить человеку вред, не имеет постоянного эффекта? Что тогда? Если она не обновляется через определенные промежутки времени, человек снова становится обезьяной. Вы понимаете? Bien.
Потом, на днях я узнаю еще кое-что, что заставляет меня вновь думать об этом. Этот Бенекендорф бредит одной мадам Комсток. Вы, мадам, признаете, что вы когда-то знали его. Он любил вас, – по-своему. Теперь он ненавидит вас, как только может ненавидеть. Разве не против вас он планирует эту дьявольскую схему? Я думаю, это вполне возможно.
И поэтому я посылаю каблограмму – не обращая внимания на то, что знает доктор Троубридж, – и получаю ответ, который ожидаю и боюсь. Человек, в чьей рубашке я нахожу эти волосы гориллы, а не мужчины, – он лишь ужасное подобие человека. Так. Теперь я рассуждаю: «Предположим, что эта маскарадная обезьяна не получит свою сыворотку, как ожидалось. Что он будет делать?» Я боюсь ответить на свой вопрос, но я заставляю себя сделать это: voilà, я покупаю винтовку.
У этого оружия есть пули из мягкого свинца, и я делаю их еще более эффективными, разрезая V-образную выемку в каждой из головок. Когда они входят во что-то, они разрываются и наносят благородную смертельную рану.
Сегодня я опасался, но все же ожидал, что это произойдет. Ха, но я готов! Я стреляю, и каждый раз я стреляю своими маленькими пулями. Он бросает свою добычу и ищет единственное убежище, которое знает его маленький мозг обезьяны: дом доктора Калмара. Да.
Я быстро следую за ним и дохожу до дома почти сразу же. Он с ума сходит от боли из-за моих пуль, и в ярости разрывает этого мерзкого Калмара в клочки, как он это сделал с бедной юной Сарой Хамфрис. И я, придя с моим оружием, приканчиваю его еще одним выстрелом. C’est une affaire finie.
Но прежде чем возвратиться сюда, я опознаю труп этого доктора Калмара. Кто он? Кто, кроме убежденного сумасшедшего, создателя чудовищ, совершенно отвратительного доктора Отто Бенекендорфа? Прежде чем уйти, я уничтожаю дьявольские сыворотки, с помощью которых он делает из обезьян людей и из людей обезьян. Гораздо лучше, чтобы эта тайна была