В Братстве зажжённой искры. Альманах. Выпуск 5. Отсутствует

      Поедем, Зина, в Карантин7.

      В ландо поедем, словно графы,

      Увидим стены древней Кафы8,

      Коснёмся времени седин.

      Цветаевой Марины сплин

      Висит над тропкой звуком арфы,

      Кивают шеями жирафы —

      На море мачты бригантин.

      Поедем, Зина, в Карантин.

      Над Феодосией октавы

      Читает ветер, хочет славы,

      Поэта меряя аршин.

      Любимая, на зов витрин

      В ландо поедем, словно графы.

      Мы получили помощь Марфы9

      В годину горестных кручин —

      С тобою стал я не один.

      Друг друга крепко мы обнявши,

      Увидим стены древней Кафы.

      К закату солнца апельсин

      Кровавит моря желатин.

      Пока читаем жизни главы,

      Да, помоги нам, Боже правый,

      Коснёмся времени седин.

      Поедем, Зина, в Карантин.

      Стихами листья плачут на ветру,

      Кустарник по могиле ветви стелет.

      Навек поэт остался в Коктебеле,

      Встречая первым солнце по утру.

      Плита подобна тёплому костру,

      Что согревает путника доселе.

      Стоящему у каменной постели

      И в холод и в июльскую жару

      Стихами листья плачут на ветру.

      Войны гражданской страшные качели —

      Безжалостно любого перемелет.

      Спасал людей у смерти на пиру.

      Талантом совершённому добру

      Кустарник по могиле ветви стелет.

      С душой ребёнка в грузно-тучном теле,

      Что обожает шалость и игру,

      Отдавший дом собратьям по перу,

      Творивший на заоблачном пределе,

      Навек поэт остался в Коктебеле.

      Срывает время фальшь и мишуру,

      Не гасит у Волошина искру.

      На память о бесстрашном менестреле

      Пускай звучит над Киммерией шелест,

      Встречая первым солнце по утру.

      Стихами листья плачут на ветру…

      Я поднимаюсь на Чол-Баш10,

      Чтоб выбраться из быта тины,

      Увидеть