Дитя Дьявола. Алексей Дымов
всё хорошо. – Михаэль припомнил все перипетия недавней поездки, но акцентировать на том внимание не стал.
Барон задал ещё несколько ничего незначащих вопросов, рассуждая о погоде, и расспрашивая о делах гостя. Иначе говоря, изображал доброго и радушного хозяина. Впрочем, немец чувствовал, что вся доброта и забота от владельца замка не наигранная, а самая, что ни на есть искренняя. Ему стало неуютно и стыдно, и он поспешил извиниться:
– Я приношу извинения за ту подлую статью, напечатанную в газете после Рыцарского бала. Я, правда, не писал всех тех громких, обвинительных строк. Редактор исправил её, не уведомив меня. Я узнал об этом, только когда газета уже вышла в тираж. Мне искренне жаль…
– Да перестань, – отмахнулся барон, махнув рукой, и останавливая речи собеседника.– Нашёл, за что извиняться! Ты себе не представляешь, сколько всякой разной грязи на меня выливали за мою жизнь. Стоит ли обращать внимание на подобную чушь? Люди всегда, во все времена, пытались очернить других людей, особенно известных, чтобы на их фоне самим выглядеть белее и чище. Так всегда было, и так всегда будет.
Сэр Генри наполнил кубки вино, и, выпив на пару с Майером, продолжил:
– Если на каждые такие обвинения обижаться, или тем более расстраиваться, то не останется время жить. А пожить я ещё хочу. И не важно, на радость близким или назло завистникам и недоброжелателям!
Барон рассмеялся. Михаэль тоже довольно улыбнулся, но всё же не спешил снимать с себя вину.
– Понимаю. Но всё же, эту статью писал именно я. Вдобавок, ты отказался от интервью, как бы по-дружески. По человечески. Будь на моём месте незнакомый репортёр, возможно, ты б не стал отказываться.
– Прекрати уже, а? – недовольно заворчал хозяин замка.– Сколько можно? Сказал ведь, я не сержусь на газетную писанину. Да и ты тем более, сейчас извинился и всё объяснил. А у меня нет причин тебе не верить. Так что, закрыли сию тему.
После таких слов Михаэлю стало так хорошо, так тепло и легко на душе, точно он вернулся в родной дом, где его ждут, любят и всегда поймут. После недавнего принудительного отцовства и игнорирования шерифа, такая перемена чрезвычайно его радовала и он расслабился.
Ужин далее протекал легко и беззаботно, за приятной дружеской беседой. Вскоре к ним присоединился третий человек, для которого оставался на столе неиспользованный набор посуды. Им оказался молодой священник, которого немец повстречал в темнице. Сэмюель Кит, наконец, представил святого отца радушный барон.
– Сэмюель мне очень помогает, – рассказал Генри, с усмешкой посматривая на парня в рясе, смакующего красное вино. – Его молитвы иногда просто неоценимы для Патрика. И хотя мои запасы вина кончаются чересчур быстро, я не могу представить, чтобы я делал без брата Кита. Ни капли злости в словах барона не прозвучало, скорее наоборот. Легкая ирония в адрес доброго друга. Священник демонстративно отодвинул от себя бокал с вином и потянулся за ножкой жареной куропатки.
– Как