Хранитель. Юрий Перебаев
подмигивая Большой Медведицей. С интересом прислушиваясь к процессу, запущенному внутри. Как сотни и тысячи раз…
Тусклый отблеск фонарей на брусчатке. Извилистая лента, струящаяся с Горы к подножию. Сердце Города. Гора. Колышущиеся гроздья сирени. Загадочное дыхание древности. Первые жители. Янтарный отблеск срубов над Днепром. Место силы. Тугой перестук копыт старшей дружины. Последний путь Перуна. Маковки церкви Андрея. Квартал гулящих девок и Турбиных. Потрясающие парадняки. Лукавый прищур Мастера. Андреевский, так похожий на важнейшую артерию в теле Киева.
Она спала, поудобнее устроив округлившийся живот. А на дворе пела вьюга. Морозный ветер, прилетевший со стороны Чернигова, скользнул по обледеневшему подоконнику, тонкой струйкой проникнув в незаклеенную щель. Женщина зябко поежилась. Луч яркой звезды с затянутого тучами небосклона упал на край одеяла. Отблеск фар на стенах домов. Тени зданий накрывали спящую, создавая причудливый узор.
«Мягко. Уютно. Щекотно. Касание. Интерес. Тепло».
– Ч-ш-ш. Ты чего брыкаешся, милый? Маму разбудил…
Длинная стрела, связывающая исток с будущим. Молодость со старостью. Шлифованная брусчатка. Плитка тротуаров. Тревожный набат пожарной команды. Гордая булава. Купола Софии. Мрачный камень охранителей державных секретов. Ворота, крытые золотом. Недремлющая стража старого Города. Борода историка. Звон четырех аккордов под неодобрительным взором непогрешимого классика. Поток юных, полных надежд существ, выливающихся из красных стен. Стеклянный купол академического хранилища знаний. Старшая сестра Крещатика. Улица пресветлого князя. Владимирская.
Громкий рев заставил подпрыгнуть трехмесячного котенка. Паника родителей. Насупленный взгляд исподлобья. Горе горькое. Какие взрослые переживания сравнятся с первыми обидами и неудачами? Робкие попытки встать. Затем пойти. Невнятная абракадабра, наполненная высочайшим смыслом. Завороженное застывание перед окном, за которым обычный непритязательный подольский пейзаж. На час. На два. На три. Нелепое ощущение безмолвного диалога между человеческим детенышем и… кем? В завершение громовой рев при попытке отодрать от вожделенного окна, усадив за стол.
Узенькие улочки. Запах Славутича. Прохладный ветер с реки. Район работящего люда. Контракты на площади. Гул торговцев. «Вот такенный сом! Не. Вот такенный!» Омуты у берега. Яркие паруса византийских судов. Купола уютных церквей. Треск пожаров. Большая вода. Стук топоров, несущих возрождение. Грязь и мусор. «И от тайги до британских морей». Печальный взгляд мыслителя. Бомжи и гопники. Без Подола Киев невозможен…
Он рос. Прибавлялось синяков и ссадин. Все реже утешение искалось в кольце маминых рук. Все чаще приходилось выслушивать жалобы соседей с учителями. Вот только непритязательный пейзаж за окном не менялся… Но и он интересовал растущего человечка все меньше.
Разве что по ночам. Когда Луна светила в форточку, а товарищи по казакам-разбойникам видели третий сон. Но приходило утро, а за ним новый день, полный забав, школьных будней, познания мира.
Тень Креста. Шепот старых деревьев. Залпы