Любовь лингвиста. Владимир Новиков

      Вот идет по московской земле самый мой любимый год – тысяча девятьсот восемьдесят четвертый. Все складывается как нельзя удачнее. Високосная зима на один день длиннее, и на самом ее финише, двадцать девятого февраля, после трех месяцев, проведенных без единого чиха, я успеваю поймать простуду, полноценную – на тридцать девять градусов. Среда в ту пору – мой присутственный день в институте, там еще не погасла борьба за дисциплину: совсем недавно Андропов помер, а дело его живет, имея шанс недели на три пережить его же бренное тело. Нужен на всякий случай бюллетень, и я, поглядев на градусник, с полным моральным правом решаю вызвать врача на дом. В районной поликлинике телефон непробиваемо занят – попробуем воззвать к академической амбулатории? Здесь отвечают, и вполне академично при том: «Врач будет. В течение дня».

      День течет, впадает в вечер. Да, это тебе не Четвертое управление, а настоящая советская медицина. Теперь, даже если мне выпишут какое-нибудь модное в этом сезоне лекарство (которое через пару-тройку лет признают вредным и снимут с производства), я просто не успею за ним сходить до закрытия аптеки. Впрочем, вред от выхода из дома в таком состоянии в любом случае превысит весьма сомнительную пользу от антибиотика – «противожизника» в буквальном переводе с греческого. (Болезнь, немощь провоцируют антизападнические настроения и склонность к славянскому корнесловию. Доживем до старческого маразма – так вообще переобуемся в шишковские «мокроступы».)

      Включаю прибор, который по-русски следовало бы назвать «дальновидом» – в здоровом состоянии прибегаю к нему крайне редко. Дистанционного пульта у меня еще нет, для переключения надо было бы вставать с постели, поэтому тупо смотрю одну и ту же программу, пока от безрадостного занятия меня не отрывает звон «дальнозвука» – впрочем, в данном случае звук идет не издали, а буквально с двух шагов, очевидно, из ближайшего автомата:

      – Вы какой номер дома назвали?

      Голос у заблудившейся врачихи такой двуслойный: сверху – гортанный и нервно-взвинченный, а в глубине – грудной и ровный.

      Какой номер я могу назвать кроме своего? Тем не менее начинаю оправдываться… Голос в трубке уже без стервозности обещает: «Ну, тогда буду через пару минут». Надо выйти в холл и встретить. Выбираюсь из-под одеяла. Надеть поверх майки и трусов купальный халат, который давно пора списать на тряпки? Нет, облачаюсь в джинсы и свитер, приобретая вид абсолютно здорового симулянта.

      Она, естественно, меня