Маленький незнакомец. Сара Уотерс
его лягнула лошадь, и с ним случилось что-то вроде паралича. Кажется, тогда мы все уладили. А вот сейчас прямо не знаешь…
Голос миссис Айрес угас. Рядом со мной заерзала Каролина, не оставлявшая в покое шов на чулке.
– Я не меньше других переживаю за девочку, – сказала она. – Но я бы точно так же переживала, если б она сунула руку под бельевой каток или обожглась о раскаленную плиту. Ведь это просто невезенье, да? Цветами и деньгами не поможешь. Ну что тут поделаешь?
Она уткнулась подбородком в грудь, голос ее звучал глухо.
– Боюсь, Бейкер-Хайды ждут каких-нибудь действий, – помолчав, заговорил я, но Каролина меня перебила:
– Таким людям ничего не докажешь. Знаете, что сказал этот шурин? Они не только содрали почти все панели, но хотят целиком снести стену южного крыла, чтобы устроить для друзей что-то вроде кинотеатра! Оставят портик, и все! Будет «дешевая киношка», как он выразился.
– Что ж, перемены неизбежны, – уклончиво ответила миссис Айрес. – Когда мы с твоим отцом поженились, мы многое поменяли в этом доме. Очень жаль, что в Стэндише не сохранились гобелены. Вы их видели, доктор Фарадей? Агнес Рэндалл этого не пережила бы.
Я не ответил, и они с Каролиной еще минут пять мусолили эту тему; у меня возникло подозрение, что они, умышленно или безотчетно, уклоняются от более важного предмета. Наконец я сказал:
– Знаете, сейчас Бейкер-Хайды меньше всего думают о переделке дома, им хватает забот с Джиллиан.
Миссис Айрес страдальчески сморщилась:
– Боже мой, боже мой, если б они не привели с собой ребенка! Зачем они это сделали? Наверняка у них есть няня или гувернантка. Им это вполне по средствам.
– Видимо, гувернантка способствует развитию комплексов, – шевельнулась Каролина и, помолчав, раздраженно буркнула: – Теперь-то комплекс определенно будет.
Я был ошарашен.
– Каролина! – в ужасе воскликнула миссис Айрес.
К чести Каролины, она сама испугалась своих слов. Рот ее искривила нервная усмешка, она как-то дико на меня взглянула, но в глазах читалась мука. Каролина отвернулась. Я заметил, что на лице ее ни следа косметики, – напротив, кожа казалась высохшей, а губы слегка припухли, словно их грубо оттерли фланелью.
Затягиваясь сигаретой, Родерик посмотрел на сестру. От каминного жара его лицо раскраснелось, и гладкие розовые следы ожогов казались дьявольскими отпечатками. Странно, он опять ничего не сказал. Видимо, никто из них не понимает, насколько серьезно настроены Бейкер-Хайды, подумал я. Похоже, семейство сомкнуло ряды и повернулось к проблеме спиной… Как в первый визит, во мне снова шевельнулась неприязнь к ним. Когда улеглось волнение, вызванное репликой Каролины, я прямо выложил все, что утром слышал от Питера Бейкер-Хайда.
Миссис Айрес молча выслушала и прижала ко лбу сомкнутые кулаки. В глазах Каролины прыгал ужас.
– Убить Плута?
– Мне очень жаль, Каролина. Разве можно их в этом винить? Наверное, вы