Проданная деревня (сборник). Борис Можаев
из колхоза по двадцать одному грамму гречихи в день на рыло. А в колхозном инкубаторе по сорок граммов дают чистого пшена цыпленку.
– Скажи ты, какой мудрый! Развел тут высшую математику… – сказал Мотяков. – А я тебе политику напомню: работать надо было лучше. Понял? Распустились! Небось год назад и не пикнул бы. Права захотел. А я тебе обязанности напомню.
Демин обернулся к Мотякову и сказал тихо, будто извиняясь:
– Товарищ Мотяков, с этими методами кончать надо. С ними вы далеко не уедете.
– Уедем! – крикнул Мотяков.
Демин как бы от удивления вскинул голову и сказал иным тоном:
– Товарищ Мотяков!
– Ну, ну… – Мотяков что-то невнятное пробормотал себе под нос и уткнулся в стол.
– Так, значит, вы отказываетесь работать? – опять ровным голосом спросил Демин Кузькина.
– Я, товарищ Демин, работать не отказываюсь. Я только бесплатно не хочу работать. У меня пять человек детей, и сам я инвалид Отечественной войны.
– Видали! Он себе зарплату требует… Вот комиссар из «Красного лаптя», – засмеялся опять Мотяков. – Ты сначала урожай хороший вырасти, а потом деньги проси. Дармоед!
– А ты что за урожай вырастил? – спросил, озлобясь, Живой. – Или ты не жнешь, не сеешь, а только карман подставляешь?!
– Поговори у меня! – стукнул кулаком по столу Мотяков.
– Семен Иванович! Да успокойтесь, в конце концов. – Демин опять пристально, с выдержкой посмотрел на Мотякова.
Тот надулся и затих.
– Но ведь, товарищ Кузькин, не вы же один состоите в колхозе, и тем не менее вы один отказывались работать! – сказал Демин.
– Странный вопрос! – ответил Фомич. – А если я, к примеру, помирать не хочу? Или вы тоже скажете: не ты первый, не ты последний?
– Разумно, – усмехнулся Демин. – Но, товарищ Кузькин, надо же сообща болеть за свой колхоз.
– Мы болеем, – ответил Кузькин. – Да болезнь-то у нас разная. У меня брюхо сводит, а вот у Гузёнкова голова с похмелья трещит.
– Давай без выпадов! Тоже критик нашелся, – не выдержал опять Мотяков.
– Но, товарищ Кузькин, почему у вас такой плохой колхоз? Кто же виноват?
– Война виновата, – сказал Мотяков.
Кузькин пристально, подражая Демину, поглядел на него:
– Война-то виновата… – и обернувшись к секретарю: – Вы, товарищ Демин, знаете, как у нас картошку потравили?
– Какую? – очнулся Гузёнков.
– Семенную!
– Ну, ну? – заинтересованно подался Демин.
– Перебирали ее, перебирали – пошли на обед. Вернулись, а ее три коровы пожирают – хранилище проломили, прямо с неба сошли… Бока во разнесло.
– Как же так? – Демин глянул на Гузёнкова. Тот весь напыжился и только головой мотнул.
– Его работа, – сказал Кузькин. – Нагородили чурку на палку… Он плотников привозил. Премиальные платил им, быка съели. А хранилище слепили – свинья носом разворотит.
– А что потом с картошкой? – спросил