Проданная деревня (сборник). Борис Можаев
руку.
– А много ты посулил заплатить за перегон плотов?
– Сотню рублей. И от себя литру водки поставил.
– Ах ты, купец Иголкин! – засмеялся начальник. – Спаиваешь рабочий люд? Ладно уж, оплатим тебе и эту литровку. Только впредь у меня смотри, эти купеческие замашки брось. Прокопыч! – обернулся он опять к толстяку с портфелем. – Давай сюда разнарядку!
Тот вынул из портфеля ведомость с гербовой печатью. Начальник вручил ее Фомичу:
– Вот по этой разнарядке будешь выдавать колхозам лес. Кубатуру считать умеешь?
– А чего ж мудреного!
– Ах ты, мудрено-ядрено! Да ты в самом деле молодец. Кто говорил, что он не справится?!
Фомич с вызовом поглядел на толстяка с портфелем.
– Я только в том смысле, что нам кладовщика девать некуда, – пробурчал толстяк.
– А он чем не кладовщик? Значит, будешь у нас теперь за кладовщика, временно. А там посмотрим. По этой накладной и выдавай лес. Под роспись, разумеется. Тут сказано, кому сколько столбов. Кому каких распорок, пасынков. Действуй! – Начальник пожал Фомичу руку и шутливо ткнул в бок: – Успеха тебе, купец Иголкин.
Фомич долго изучал ведомость – кому сколько отпустить бревен; на каждый колхоз отвел по тетрадочной странице, а потом раз десять замерял каждое бревно – выводил кубатуру. Еще на юридических курсах Фомич познакомился с хитрой наукой гонометрией, как он ее назвал. Всю гонометрию осилить он не успел, но высчитывать кубатуру бревен, определять сено в стогах или солому в скирдах – это он научился. Число бревен в плотах было такое же, как и в ведомости указано, а вот кубатура чуток завышена. Объегорил его толстобрюхий зав ровно на пять кубометров. Но так как колхозам отпускать положено не просто кубометры, а столбы, то есть поштучно, то Фомич не тужил: в таком деле растекутся эти пять кубометров и не заметишь как.
Вот-вот должны подъехать машины из колхозов, и Фомич тогда будет нарасхват, в самый почет войдет. «Федор Фомич, отпусти, пожалуйста!»; «Федор Фомич, попрямее каких нельзя?» – «А кривые куда? – строго скажет Фомич. – Андрюше на костыли, что ли?» Нет, одним почтением Фомича не разжалобишь; в деле он человек серьезный и спуску от него не жди.
В разгар самых деловых мечтаний Фомича нежданно-негаданно прикатил на «газике» Тимошкин – в белой расшитой рубашке, в белых парусиновых туфлях, в соломенной шляпе – как гусь, важно выхаживал он возле бревен, потом потребовал от Фомича разнарядку. Фомич знал, что Тимошкина повысили, – теперь он стал заместителем Мотякова. Начальство! Фомич вынул из кармана гимнастерки разнарядку и подал. Тимошкин пробежал по ней своими круглыми желтыми глазами и сказал:
– Чудненько! Значит, весь этот лес передай по акту согласно данного документа. Сегодня же.
– Сдать за день! – удивился Фомич. – Здесь более трехсот кубов. За месяц не увезешь.
– Это вас не касается. Вы сдавайте по акту все сразу. Другому человеку. Мы сами найдем охранника за трудодни. Понял? Лес наш.
– Дай сюда! – Фомич выхватил из рук Тимошкина разнарядку, спрятал в карман и зашпилил