Несбывшийся ребенок. Катрин Чиджи
отчего у меня так тяжело на сердце. Все вскакивают с кроватей, хватают маски и маленькие чемоданчики, упакованные и подготовленные как будто для отпуска. Быстро спускаются в подвал. Метцгеры со второго этажа еще только выходят из квартиры. Герр Метцгер в своем теплом черном пальто, пропитанном запахом камфары. Его жена в мехах: соболь, шиншилла, норка грудой вздымаются на плечах. Запястья, пальцы, уши и горло увешаны драгоценностями. Она спит в них? Они зарыты в ее снах?.. Герр Метцгер поддерживает жену, которая спускается очень медленно. Герр Шнек, комендант дома, кричит им: «Поскорее! Тревога не учебная. Надеваем маски. Раз-два, зак-зак!»
Они спускаются, все ниже и ниже. В подвале холодно, даже холоднее, чем в непротопленных квартирах. Земля гудит от ударов бомб: невидимый монстр гуляет по городу.
– Помните: разговаривать запрещено, – объявляет Шнек.
– Мы здесь надолго? – вздыхает фрау Метцгер.
– Не разговаривать, – предупреждает Шнек.
– Мой артрит…
– Тихо! – повторяет Шнек.
– Мам, а он почему разговаривает? – интересуется Зиглинда.
Шнек поворачивается к ней.
– Я говорю, чтобы сказать, что нужно молчать.
– Совершенно верно, – шепчет герр Шуттманн.
– Т-с-с-с, – шипит Шнек.
– Я не говорю, я шепчу, – заявляет герр Шутт-манн.
– Но теперь-то говорите!
– Я просто хочу объяснить, герр Шнек, что ваше замечание было необоснованным, поскольку я не говорил, а шептал.
– Все равно вы расходуете воздух. На каждого отведена определенная мера, и вы потребляете больше, чем полагается.
– Теперь и воздух у нас по карточкам, – шутит кто-то, и смех эхом раскатывается по подвалу.
– Кто сказал? – взвизгивает Шнек.
Тишина.
– И еще, – заявляет Шнек. – Не надо пугать детей бомбами.
Зиглинда хочет спросить его, правда ли, что англичане красят самолеты специальной краской, от которой те становятся невидимыми и неуловимыми для прожекторов, – однако не решается. Курт начинает реветь, от его крика просыпается другой ребенок, и еще один, и еще один. Весь подвал заполняется плачем.
– Дамы, дамы! – вопит Шнек. – Уймите своих младенцев.
– Они еще малы, – говорит папа. – Их легкие не расходуют много кислорода даже во время плача.
Шнек внимательно изучает Курта и малыша Шуттманнов.
– Логично, – соглашается он.
– Благодарю, – отвечает папа.
– Не разговаривайте, – повторяет Шнек.
– Ш-ш-ш-ш, – матери качают младенцев. – Ш-ш-ш-ш.
Легкая рябь на темной воде.
Только после официального заявления рейхсмаршала Шнек смягчает правила.
– Теория экономии кислорода оказалась научно не обоснованной, – объявляет он. – Недостаток воздуха возможен только в полностью герметичных бомбоубежищах, а таких не существует, так что нам нечего опасаться. Автор этого нелепого правила понесет соответствующее наказание. К счастью, герр Геринг раскрыл нам глаза на истинное положение вещей, теперь мы можем разговаривать сколько угодно.
Тишина.