Мифы и притчи классической древности. Густав Беньямин Шваб
с которой был брошен огромный камень. Как проворные собаки, чудовища набросились на камень и, в жестоких схватках уничтожая друг друга, с рычанием падали на землю, как сосны или дубы с корнем вырванные бурей. Тогда-то обрушился на них Ясон, как падающая звезда, чудесным знамением рассекающая воздух в темную ночь. Вытащив свой меч из ножен, он наносил удары направо и налево, подкашивая, как траву, одних, а другим раскалывая головы, когда они бросились в бой. Потоки крови текли по бороздам; раненые и убитые валялись во всех концах поля, а многие с окровавленными головами, глубоко погружаясь, исчезали под землей.
Ясон борется с быком. Над быком крылатая богиня, справа Медея, у них обеих в руках волшебная трава. Рисунок на вазе
Горькая досада мучила душу царя Ээта. Не сказав ни слова, он вернулся в город, придумывая способ, как вернее избавиться от Ясона. Наступил уже вечер, и наш герой отдыхал среди друзей от дневных подвигов.
Медея похищает золотое руно
Ц елую ночь совещался царь Ээт с вождями своего народа во дворце, придумывая способы, как перехитрить аргонавтов, догадываясь, что события дня происходили не без содействия его дочерей. Богиня Юнона видела угрожавшую Ясону опасность и преисполнила душу Медеи страхом. Царевна дрожала, как лань в густом лесу, испуганная лаем собак. Она подозревала, что отец узнал о ее помощи, и, кроме того, боялась посвященных в дело служанок. Глаза покраснели у нее от слез, в ушах шумело, волосы были распущены, как в трауре, и она, наверное, приняла бы яд, чтоб покончить со своими страданиями, если бы то не было против воли судьбы. Она уже держала чашу в руке, как Юнона снова окрылила ее дух, и она с пробудившейся энергией вылила ядовитый напиток в сосуд. Собравшись с духом, она решилась бежать. Она покрыла поцелуями постель, двери, любовно коснулась руками стен своей комнаты, отрезала локон с волос и положила в кровать на память своей матери. «Прощай, дорогая мать! – говорила она в слезах. – Прощай, сестра Халкиопа и весь родной дом! О, чужестранец! Лучше бы волны морские поглотили тебя, прежде чем ты прибыл в Колхиду». Так покидала она свою родину, как пленница покидает ненавистную темницу. Двери дворца легко раскрылись перед ее заклинаниями. Узкими боковыми проходами она пробегала, босая, прижимая левой рукой покрывало на голове, а правой поддерживая ночное платье, чтобы не запачкать его в грязи. Скоро она, не узнанная сторожами, была уже за пределами города, пробираясь по тропинке к храму, знакомая со всеми предместьями, как волшебница, собирающая травы для целебных зелий. При виде ее изливавшая мягкий свет луна, улыбнувшись, молвила про себя: «Не меня одну терзает любовь к прекрасному Эндимиону. Много раз ты своими волшебными заклинаньями прогоняла меня с неба. Теперь ты сама испытываешь жестокие страдания из-за Ясона. Ступай же, но не надейся при всей твоей хитрости избежать предстоящих страданий». Так сказала луна, а царевна быстро бежала. Наконец, она повернула