Билль с мельницы. Роберт Стивенсон
Моя душа полна ненавистных желаний и мечтаний, и я грызу себе пальцы и пожираю глазами все, что могу; но весь этот многообразный мир не в состоянии удовлетворить моих вожделений! Настоящая жизнь, настоящий солнечный свет там, далеко внизу, – на равнине! Как бы я желал хоть раз увидеть тот солнечный свет во всем его величии и великолепии, прежде чем умереть! Хоть раз с ликующей душой побродить по этой блаженной золотой стране! Услышать стройное пение и малиновый звон колоколов, и погулять по тем роскошным садам. Ах, рыбы, рыбы! – восклицал он, – если бы вы только повернулись вниз по течению, вам было бы так просто и легко доплыть до сказочных морей и увидеть там громадные корабли, проплывающие над вами точно облака, и услышать вой и рев огромных водяных гор, колышущихся и шумящих над вами целые дни!» Но рыбы продолжали плыть в раз избранном ими направлении, и в конце концов Билль не знал, плакать ли ему или смеяться, глядя на них.
До сего времени Билль смотрел на движение большой дороги, как смотрят на предметы, изображенные на картинке; иногда еще случалось обменяться поклонами с кем-нибудь из туристов или увидеть в окне кареты какого-нибудь пожилого господина в дорожной фуражке, но вообще все это было в его глазах не более как символ общего движения, общего стремления вдаль, на которое он смотрел как бы издалека, с особого рода суеверным чувством. Но вот настало время, когда все это изменилось: старый мельник был по натуре своей человек, до известной степени, жадный и никогда не упускал случая нажиться честным путем, и потому он надумал превратить свой дом, стоявший у самой дороги, в маленькую придорожную гостиницу с заезжим двором. Счастливо заработав на этом малую толику деньжонок, он построил конюшни и выхлопотал себе право на содержание почтовой станции на своем участке почтового тракта.
Теперь Билль должен был прислуживать заезжим, останавливавшимся в гостинице и желавшим закусить в беседке в конце сада, прилегающего к мельнице. Прислуживая проезжим, Билль всегда слушал во все уши и смотрел во все глаза, и потому многому научился и много узнал нового о внешнем мире, подавая гостям вино или яичницу. Не довольствуясь этим, он нередко вступал в разговоры с одинокими путешественниками, и благодаря его вежливой внимательности и осторожным, разумным расспросам, ему удавалось не только удовлетворить свою любознательность, но и приобрести в то же время симпатии и благорасположение тех лиц, которым ему случалось прислуживать. Многие поздравляли стариков, хозяев гостиницы, с таким прекрасным слугой, а один старик – профессор, хотел даже увезти с собой мальчика, чтобы дать ему солидное образование там, в большом столичном городе. Мельник и его жена были очень удивлены этим, и еще более польщены, чем удивлены; теперь они были вполне убеждены, что прекрасно поступили, открыв гостиницу.
– Вот видишь, – говорил старик жене, – у Вилли особый дар привлекать к себе людей – никто не умеет так услужить и так угодить гостю, как