Crataegus Sanguinea. Время золота. Вера Камша
послать его на плаху, чтоб, укрепив дух зрелищем отрубленной головы, вернуться к сути донесения.
Его Величество стоял у камина, широко расставив толстые ноги и уперев руки в бедра. В молодости король был очень хорош собой, но дурные привычки и любвеобильность свое дело сделали. К сорока годам Дункан Дангельт превратился в груду сала, но продолжал считать себя неотразимым, и для этого у него были все основания: еще ни одна дама или девица не посмела отвергнуть монаршую любовь. Дункан сидел на троне девятнадцать лет, и все эти годы его подданные, вставая утром, не знали, доживут ли до вечера. Рубить головы тем, кто ему не нравился, король умел отменно, но воевать ему не доводилось, особенно с гномами.
При мысли о подгорных жителях Бэнки стало зябко. Вторжение не было неожиданным, еще дед Бэнки говорил, что недомерков расплодилось слишком много, а копи Петрии велики, но не бесконечны. Когда пчелам тесно в улье, они роятся, когда гномам тесно под землей, они воюют.
Железный рой, легендарный гномий шарт… Его еще никто не разбивал, по крайней мере, никто из людей. Хроники рассказывают, что происходит, когда гномы вырываются на поверхность. Опьянев от света, простора, свежего воздуха, они железной лавиной идут вперед, грабя, убивая, насилуя. Низкорослые, дорвавшиеся до дармового пива и мяса здоровяки не пропускают ни одной женщины. Им, всю жизнь корпевшим в подземельях, добывавшим, ковавшим, продававшим, нравится разрушать построенное другими. Именно так пали Магальпия и Вельта. Спустя два века пришел черед олбарийцев, но их спасли эльфы Изумрудного острова, по известной лишь им причине пришедшие на помощь смертным соседям.
Дивный народ ничего не просил взамен, просто в день, когда людей оставила надежда, в Йенну вошли белокрылые корабли, полные воинов в легких серебристых доспехах. Мечом и магией эльфы осадили обезумевших гномов, уцелевшие в битве у Эксхема уползли под землю зализывать раны, а сын эльфийского полководца взял в жены дочь эксхемского тана. Их сын стал первым королем единой Олбарии. Доаделлины правили страной пятьсот лет, они были ее мечом и щитом, сорок восемь лет назад их не стало…
Второй король новой династии оторвался от созерцания то ли собственных сапог, то ли собственного брюха и буркнул:
– Подробнее!
Пронесло! Дункан займется не дурными вестниками, а дурными вестями.
– Ваше Величество, утром четвертого дня в устье Йенны высадилась ледгундская армия. Туда же, на соединение с лягушатниками, подошли каррийцы. В тот же день куиллендцы перешли перевалы Гак– Дори и Гак-Роннован и двумя клиньями ударили на Коллсвери, а гномы вышли из Петрии и движутся на Лоумпиан. Нет сомнения, что они в сговоре, а каррийцы всегда готовы предать.
Эх, зря он это сказал, ведь именно каррийцы возвели на престол отца Дункана, ударив в спину Эдмунду Доаделлину. Победители назвали предательство подвигом, каковой каррийцы при первом же удобном случае не замедлили повторить.
– Этого не может быть. – Лицо короля медленно наливалось кровью. – Якш – наш союзник… Он заключил договор…
Разумеется,