Низушка айсберга. Мария Фомальгаут
в окно, как только не разбился, как я гнался за ним по лесу – его светлые одежды мелькали в зарослях, когда я добрался до плато, его машина уже взмыла в небо и вспыхнула ярким пламенем.
Кажется, он сгорел там, в небе.
Хочется верить, что он сгорел…
Все это я вспомнил только сейчас – вернее не вспомнил, память накатила на меня, как магма раскаленного вулкана – и я не мог отбиться…
Память…
А я еще думал, что такого страшного может храниться там – вечно…
…третий месяц хожу по городам сам не свой, ищу что-то – сам не знаю, что. Нужно что-то делать – пахать и сеять, ловить рыбу и запастись хворостом на долгую зиму – и я не делаю ничего, я не знаю – зачем.
Снова вспоминаю, как в тот же вечер строил гробницу для тебя, моя Элл. Снова вспоминаю, как из муки испек хлебцы, и запек в них свою память – чтобы не вспоминать, не страдать от боли. Я хотел запечь в хлебец и память о тебе, моя элл – но не мог, без тебя я перестал бы быть собой…
Тогда я бросил власть, я ушел из нашего города – не как император, а как простой человек. Я спрятал свою память в башне на островке, и выстроил на зеленом холме твою усыпальницу, Элл…
Боль… боль… боль….
Уже не боль утраты – боль чего-то большего, чем может вынести душа.
Хожу по городам, ищу архив – еще один архив с надписью ХРАНИТЬ ВЕЧНО.
Потому что – я спрятал память о том вечере, и, побоявшись чего-то, спрятал память о том, как можно спрятать память: вот так же запек рецепт в хлебец и положил его в какой-то башне в каком-то городе.
И не помню – в каком…
Ищу рецепт – чтобы снова запечь память о тебе, Элл, и о том, как занес свой меч над тобой, Элл. Запечь – и хранить вечно ту боль, которая никуда не уйдет, которая навсегда останется со мной, как бы я ее не прятал.
Занавес
Цокают каблучки.
Этот звук ни с чем не спутаешь, цокают в переулке каблучки, все сжимается внутри, в джинсах становится жарко-жарко, знаю этот жар, хорошо знаю, еще с того, с первого раза, когда там, с Альфией, еще там, в степи, в безымянной деревушке, в холодном бараке…
Цокают каблучки. Кровь ударяет в голову, горячая, жгучая, кажется, вот-вот разорвет голову, брызнет фонтаном… схожу с ума, с ума схожу, да сойдешь тут с ума, когда я последний раз… не помню, когда я последний раз, в этом городе не то, что последний раз забудешь, тут самого себя забудешь, потеряешь в переходах метро, в переулках, на базарах, в море огней…
Выныривает из темноты, вон она, полуодетая, все они здесь полуодетые, лицо открыто, выкрашено чем-то ярким, манящим, перебирает голыми ногами, что ты делаешь со мной, исчадье шайтана, что ж ты со мной делаешь… Сама хороша, все они здесь хороши, глазками стреляет, только и ждет, кто бы ее…
Кровь разрывает тело, бьется, пульсирует, ищет выход.
Видит меня, ускоряет шаг, вр-рёшь, не уйдёшь…
Зажимаю ей рот, ты еще каблуками