Рой. Вячеслав Кумин
усмехнулся Эрген. – Вообще, это излишки из каких-то пайков, которыми не воспользовались. В иных офицерских комплектах сразу несколько на выбор кладется. Вот нам и скидывают, что остались неупотребленными.
Роев понятливо кивнул.
– А чего тогда обычные сухпаи ими не сдабриваете?
– Так говорю же, что поощрение. Можно устроить пару-тройку таких вот ужинов, а на большее не хватает. И потом, солдатский сухпай сколько ни улучшай – лучше он почему-то почти не становится, только добро впустую переводишь. Такие вот дела.
– Ясно…
– Эх, сейчас бы под такое дело чего покрепче выпить, – с тяжелым вздохом посетовал пулеметчик.
«Это да, – мысленно согласился Владислав. – Под такие деликатесы действительно неплохо было бы хлебнуть хорошего винца, да и вообще после такого выхода неплохо бы стресс снять».
Вкус у местной живности был специфический, но весьма недурной, особенно если с приправами. Бокал вина под такой деликатес действительно бы не помешал, но увы, ничего спиртосодержащего хозяева в принципе не давали. Потом по возращению желающим дадут какого-нибудь дешевого пойла или наркоты, а на задании это только лишние потери спровоцирует. Ведь кто-то обязательно употребит для храбрости до, а не после рейда для расслабона.
– А что по растительному миру? – спросил Роев с прицелом на будущее.
Все-таки, несмотря на все местные ужасы, он все еще не оставлял возможность побега именно внутри бункера Древних. Никаких конкретных планов не было, но и оставаться рабом не собирался по определению, так сказать, лучше умереть свободным, чем таскать для хозяев каштаны из огня.
А что до его интереса по растительной пище, так общеизвестно, что одним мясом питаться нельзя. Нужна и растительная еда. Клетчатка. Если нет в достаточном количестве хорошо усвояемой растительной пищи, то побег становится бессмысленным.
Хотя, как заметил Роев, «индейцы» ели что-то растительное: какие-то стручки, корешки, листики… Но как-то у него доверия это не вызывало, и потому их съедобность хотелось бы уточнить у людей привычного вида. А то, как говорится, что хорошо индейцу, то бледнолицему – смерть.
– С этим намного хуже. Сам понимаешь, большого желания жрать местную траву, мох или, тем более, плесень ни у кого нет. Тут живность стали употреблять только в виде дополнения к пайкам в качестве приправы.
– Что, совсем ничего нет? Аборигены же что-то едят…
– На то они и аборигены, – кивнул Эрген, – находят какую-то растительность, похожую на ту, что потребляли в естественных условиях наверху, мы не едим.
– Что, неужели совсем не интересовались?
– Нет. По большому счету это никому не нужно. Другое дело мясо. А растительность… Выглядит очень уж неприглядно, особенно когда они что-то с потолка срывают.
Взглянув на потолок, Владислав понятливо кивнул. Даже на вид свисающие «сопли» вызывали тошноту.
– Понятно…
– В общем, если хочешь узнать об