Ратник княгини Ольги. Святослав Воеводин
href="#n7" type="note">7 византийцев.
Игорь с уцелевшими дружинниками укрылся на боспорском берегу, где никто не догадался их искать. Два дня и две ночи ждали они появления вражеских кораблей с огненными молниями, однако остались незамеченными и, чудом прорвавшись через пролив, на нескольких ладьях уплыли восвояси.
– Так и спаслись, – закончил Игорь, обводя взглядом притихших слушателей, – хотя никто уж не надеялся. На все воля божья. Авось и теперь удастся избежать смерти.
Он умолк, услышав приближающийся конский топот. От шатра Мала к пригорку скакали трое верховых. Древляне свистели, визжали и скалились, явно предвкушая потеху.
«Кончать будут, – понял Игорь. – Вот и вся воля божья. Не дождешься меня, Ольгушка».
Ноги ослабли, но он заставил себя встать, давая понять, что он здесь за всех своих людей в ответе. Остальные повели себя по-разному. Одни, следуя примеру Игоря и Ясмуда, тоже поднялись с травы, другие остались сидеть, словно надеясь, что их не заметят и забудут.
Солнце стояло уже на два пальца выше лесной кромки и наливалось золотым дневным светом. Однако Игоря снова затрясло, несмотря на разливающееся по склону тепло. Чтобы скрыть дрожь, приходилось делать много мелких, ненужных движений и крепко стискивать зубы.
– Что, падальщик киевский? – спросил с веселой злостью древлянин, горяча своего коня так, чтобы тот теснил грудью Игоря. – Пришел твой час. Сейчас получишь свое сполна. Мал ждет.
Подобно другвитам, кривичам или северянцам, говорил он на понятном, хотя на слегка ином языке. Все они выплачивали дань Киеву и обычно казались смирившимися со своей долей, даже дружелюбными. Но теперь маски были сброшены.
– Веди, – сказал Игорь, не отступая перед гарцующим конем. – Я готов.
Дрожь прошла. Голос звучал ровно и ясно. Обращаясь к древлянину, Игорь смотрел ему в глаза и знал, что взгляд его прям. «Вот каков я», – успел подумать он, прежде чем на него набросили аркан, повалили и поволокли вниз по склону.
Петля прихватила одну руку, оставив свободной другую, которой Игорь безуспешно пытался избавиться от петли. Никто и никогда не подвергал его подобному унижению.
– А ну! – кричал он, кувыркаясь. – Стой! Пусти, пес! Сам пойду.
Всадник не слышал, подбадривая коня залихватским посвистом. Его товарищи отстали, чтобы скакать вровень с заарканенным пленником, смеясь над ним и выкрикивая что-то издевательское.
Игорь слышал плохо и видел урывками: лошадиный круп с презрительно задранным хвостом, синее осеннее небо с близкими быстрыми облаками, клочья травы и земли, летящие из-под копыт. Он взлетал, падал… скользил… опять взлетал, опять падал. Рот наполнился медным вкусом крови, рубаха задралась, портки сползли. И все бы ничего, но понимал Игорь отчетливо, что после такой пробежки и казнь ему будет назначена соответствующая: низкая, болезненная, лютая.
Всадник протащил его через ложбину, поднялся на соседний холм, где стоял шатер с волчьим хвостом на пике. Ободранный, лохматый, с мусором в волосах, Игорь сел. Мал смотрел на него сверху вниз, упершись кулаками в бока.
– Ну