Долг платежом красен. Владимир Александрович Жуков
предупреждаю, не мутите воду, не играйте с огнем. Он может кое-кому опалить не только крылья, но и яйца поджарить…
– Я работаю честно, никому не должен, – на публике осмелел Зубач. – Слишком много «липовых» фондов и контор развелось.
– Не должен? Странно, значит, очень скоро появятся долги, – пообещал Хлыстюк.
– Савелий Игнатьевич, я за то, чтобы для всех предпринимателей были установлены не на словах, а на практике единые правила игры, чтобы госчиновники не занимались коммерцией, а силовики не кошмарили бизнес. Им законами о государственной службе и борьбе с коррупцией запрещено вымогать взятки, – неожиданно осмелев, не унимался Викентий Павлович.
– Ты на что это намекаешь? Может, это я занимаюсь подпольным бизнесом и беру взятки или сотрудники мэрии?! – повысил голос хозяин. – У меня каждый день болит голова о том, чтобы горожанам, пенсионерам и ветеранам жилось лучше, а ты думаешь о личной выгоде. «Золотой телец» вам всем застит глаза. Надо быть выше меркантильных своекорыстных интересах, следует думать о ближних.
Вот мы с Камориным на днях и проверим, какие вы патриоты, как печетесь о ближних или кто готов удавиться из-за копейки. Никто не думает о закупках мазута, газа на зиму, а значит, придется заготавливать дрова и покупать печки – буржуйки. За все надо нынче платить, на то они и рыночные, а не базарные, отношения.
Импульсивный Зубач, чувствуя поддержку зала, попытался продолжить дискуссию, но Савелий Игнатьевич остановил его властным жестом руки.
– Скажи, откуда ты, такой упертый взялся, кто по жизни?
– Как, оттуда? – опешил Викентий Павлович. – Откуда и все, а по жизни я человек, субъект предпринимательской деятельности, значит СПД.
– По жизни ты – батрак, а по менталитету – барыга, – перебил его мэр. – Запомни, рожденный ползать, летать не может.
– Получается, что вы один орел, ястреб, а все пресмыкающиеся, – опрометчиво возразил Зубач и увидел, как побагровело лицо хозяина.
– Довольно, излил душу и будя. Твое время по регламенту исчерпано. Много говоришь и все впустую, сплошная демагогия, ни одного конкретного предложения. Критика ради снобизма и дешевой популярности. Пошел вон, гнида! – сорвался Хлыстюк на крик.
Викентий Павлович увидел, как к нему стремительно направился охранник Бакаев, готовый силой выставить за дверь. Он не стал испытывать судьбу и с поникшей головой пошел к выходу, услышав за спиной грозный рык.
– Кто еще желает правду-матку резануть? Так будет с каждым, кто не умеет себя вести в приличном обществе, – предупредил мэр. – Как говорят, баба с воза – кобыле легче.
К горлу Зубача подступил ком, душили спазмы обиды от этой публичной порки, но он взял себя в руки, осознав беспомощность.
Когда за ним закрылась дверь, Хлыстюк, довольный произведенной экзекуцией, угрюмо-злым взглядом провел по лицам собравшихся и в назидание добавил. – Я должен знать всех недовольных и обиженных в лицо. Гласность,