Испорченная. Юлия Пульс
долгожданное облегчение, упиваясь свободой. Не было страха и боли. Только умиротворение. Я в жизни не чувствовала ничего подобного. Мне хотелось, чтобы этот сон длился вечность, но чьи-то руки вырвали меня из иллюзии счастья. Я едва смогла открыть глаза и тут же столкнулась с лицом подруги.
– Пора идти на отбор, – спокойно сказала она и взглянула на дверь. На пороге стояла недовольная Пикси, злобно поглаживая рукоять плети. В рабочее время оши не посещали общие комнаты, поэтому и наша пустовала. С кровати я вскочила, как ужаленная. Нельзя заставлять управляющую ждать, иначе можно нарваться на затрещину, а противный голос сирены всегда меня раздражал до скрежета зубов.
Повернувшись к ней спиной, я наспех натянула сменное платье, вспомнив о мокром и скомканном сером одеянии, что покоилось в дальнем углу под кроватью. После отбора надо будет обязательно его постирать. Сирены, конечно же, не убирали комнаты оши. Мы обязаны были сами следить за порядком, сменяя друг друга. Сегодняшняя смена не выпала на нас с подругой, поэтому стоило поторопиться и избавиться от подозрительно мокрых вещей. Но это потом. Меня ждал последний этап отбора, за который я должна волноваться меньше всего, но тревога не отпускала. Я понятия не имела, удалось ли нагам пересечь Великую стену и вырваться из Ульмы. В любом случае, я узнаю это только тогда, когда выйду на работу в темницу. Сирены никогда не трезвонили о подобных происшествиях, делая вид, что ничего не случилось.
– Пошевеливайтесь! – заскрипела Пикси, когда мы с подругой выходили из комнаты.
По обыкновению, по пути на отбор к нам присоединились остальные кандидатки. На сей раз маски нам не понадобились, и я снова с завистью посмотрела на двух девиц, внешность которых отметила еще на втором этапе. Все, кроме О27 были в сборе. В сумбурном водовороте собственных мыслей я только сейчас вспомнила, что когда мы вернулись из темницы, ее кровать была аккуратно застелена, а самой девушки и след простыл. Скорее всего, она просто не дожила до торгов, а если не скончалась, то ее увели в больничное крыло. Я сама не понимала, почему всю дорогу думала о девушке, которая подставила В15. Почему меня волновала ее судьба? Можно списать на обычное любопытство, но за мыслями о ней стояло нечто большее. Я все еще чувствовала вину за то, что сделала. Пусть и гнала от себя переживания, оправдывала предательский поступок, но совесть колола в бок всякий раз, когда я вспоминала перекошенное болью лицо О27.
Бесконечные лабиринты коридоров королевства сменяли друг друга от темных до панорамных. Я плелась в конце ряда, пытаясь запомнить дорогу, но, оказавшись в левом запретном крыле Ульмы, заблудилась окончательно. Шикарные убранства помещений отвлекали от раздумий. Глаз постоянно цеплялся то за разрисованные магией стены, то за причудливую стеклянную мебель. Разодетые, увешанные драгоценностями сирены вальяжно разгуливали по круглым комнатам, не обращая на нас никакого внимания. Я всегда завидовала жизни этих идеальных существ. Вот уж к кому судьба повернулась лицом и широко улыбнулась. Никаких