Ветер над сопками. Егор Самойлик
раз старшина, после того как трое бойцов были застуканы там за распитием самогона, купленного у титовских умельцев. Окна бревенчатого здания заставы были плотно закрыты белыми занавесками. И лишь манящий запах готовящейся пищи вносил в этот холодный пейзаж легкий оттенок чего-то по-домашнему уютного. Двор был абсолютно пуст, только пограничная собака, любимица всей заставы, немецкая овчарка Герда, почуяв Алексея, выскочила из своей будки и, встав на задние лапы, залаяла, радостно виляя хвостом.
На входе в здание заставы, в левое крыло, где находились казарма и служебные помещения, Речкина встретил хорошо знакомый ему сержант с повязкой дежурного:
– Товарищ лейтенант, дежурный по заставе сержант Корниленко! – вытянувшись по струнке, складно отчеканил он.
– Где начальник заставы? – первым делом спросил Алексей, поставив возле ног свой проклятый чемодан.
– На границе, товарищ лейтенант! – бодро ответил Корниленко. – Он и политрук!
– А старшина?
– В столовой, товарищ лейтенант! Приготовление пищи контролирует!
Речкин одернул промокший рукав и взглянул на наручные часы.
– Не поздновато ли для ужина? Почти восемь уже!
– Теперь все по-новому, товарищ лейтенант, половина бойцов спят, вторая половина на границе. Вот и распорядок весь поменялся!
Речкин нахмурился. Вопросов было много, но, понимая, что он еще не раз выслушает подробный рассказ о нововведениях и от Круглова, и от политрука, и от старшины, решил без лишних расспросов оставить свое любопытство на потом, чтоб не задерживать ни себя, ни сержанта.
– А я-то не пойму – чего это Герда разгавкалась?! Подумал уже, что смена пришла, да вроде как рановато еще…
– Корниленко… – Речкин перебил сержанта тихим усталым голосом. – Отнеси мой чемодан в правое крыло и оставь подле моей комнаты. И старшине скажи, что я прибыл и жду его в канцелярии.
– Есть! – молодцевато козырнул сержант и, схватив чемодан, поспешил в правое крыло.
В помещении казармы тишина стояла гробовая. Кто-то мирно посапывал во сне, кто-то беспокойно сучил ногами, скрипя панцирной сеткой кровати. Дневальный несколько растерялся, увидев вошедшего помощника начальника заставы, который должен был быть в отпуске. Опомнившись, он уже сделал первый шаг навстречу Речкину, но тот поднес палец к губам, чтоб дневальный не будил бойцов своим голосом и беготней.
В канцелярии Алексей пригрелся на стуле, прислоненном спинкой к стене, которую представляла задняя стенка кирпичной печи, что отапливала это крыло здания. Тело его, вымерзшее, как казалось, насквозь, еще долго вбирало в себя тепло, непроизвольно вздрагивая. Алексей задремал.
Старшина – полноватый круглолицый армянин средних лет с жесткой щеткой черных с проседью усов под выдающимся кавказским носом прибыл из столовой, когда Речкин уже вовсю сопел, широко разинув рот и запрокинув голову на плечо.
Обнаружив, что лейтенант промок насквозь,