Сарабанда сломленной души. Анастасия Александровна Дюльдина
и опускается, дыхание ровное, глаза закрыты. О чем тот сейчас думал? Что в его мыслях в такие моменты?
Девушка натянула обратно нижнюю часть одежды – медленно, стараясь особо не двигаться – но резкие волны боли прокатывались в нижней части живота, отдаваясь в позвоночник.
Темнота обволакивала, скрывая их от посторонних глаз и друг от друга. В единственное окно, выходящее в небольшой переулок, практически не поступало света от уличных фонарей, поэтому разглядеть что бы то ни было в этом помещении не представлялось возможным.
Перевернувшись на живот, Кира положила голову на руки и успокоилась. Плевать. Она лучше будет спать на полу, чем сейчас куда-то поползет. К тому же, где здесь кровать – неизвестно. Прикрыв глаза, она сосредоточилась на ровном дыхании любовника, который, судя по всему, уже заснул. Наблюдение за ним немного отвлекало от пульсирующей боли между ног.
И когда все дошло до такого? Почему Кира вновь и вновь позволяла делать это с собой, забывая о собственных чувствах и эмоциях? Возможно, дело было именно в них – разве возможно настолько сильно любить человека, чтобы каждый раз умирать рядом с ним? Да, она знала, что такое возможно. Казалось бы, что такого? Постель без лирики: никакой тебе любви, никаких нежных слов – ничего, кроме секса.
С Ренардом она каждый раз словно ходила по краю обрыва, каждую минуту рискуя сорваться вниз и погибнуть. День – обычное время суток, но не для нее: только днем она могла почувствовать себя обычным человеком, со своими потребностями и желаниями, именно днем они могли общаться так, как будто между ними нет этой смертельной связи. Но вот ночь… Ночь – странное, поглощающее, захватывающее и непредсказуемое время суток; в темноте может быть все, что угодно, спрятано от людских глаз – сжигающая разум страсть, болезненные стоны, огонь и лед, исходящий от тела.
Кира точно знала, когда именно это началось – их страстный, пугающий роман, точнее, нет, не роман – больная связь, которая закрутила, словно водоворот, из которого уже не было спасения.
Два месяца назад, в самом начале этапов Кубка, когда он впервые в этом сезоне поднялся на подиум – в тот самый день, когда он улыбался на камеру и размахивал букетом подаренных цветов над головой. А она стояла в толпе, молча восхищаясь и лелея слабую надежду. И он посмотрел. В один момент его взгляд переместился на толпу фанатов, остановился на ней – наблюдая, оценивая, словно присматривая себе жертву, которая и сама была не прочь стать ею.
***
Рен был счастлив – он победил, превзойдя своих ближайших соперников – норвежца и словака – на полминуты. Это была хорошая, непредсказуемая гонка, которая, однако же, завершилась вполне традиционно – выиграл француз.
Стоя в толпе, разглядывая объект своего обожания, Кира уже тогда ощутила, что от Бошана словно исходят какие-то напряженные волны: то взгляд, то движение плечом, то колкое замечание.
Еще с прошлого года стало понятно, что Кира неровно дышит к этому французу. Каждый раз, когда тот проходил мимо, она старалась поймать