Саломея. Танец для царя Ирода. Валерия Карих
которую у меня никто не отнимет, что я никогда не нарушал нашей клятвы! Что же касается моих взглядов…
Он задумался, потом решительно продолжил:
– С недавних пор мне стало невыносимо убивать людей.
В голосе Симона прозвучало страдание, а лицо исказилось от отвращения.
– Почему? Ты ведь так много сделал для нас? – удивленно воскликнул Тувия. Он был поражен болью и искренностью слов Симона.
Тот грустно вздохнул.
– Я не отказываюсь от наших целей. Но я не согласен с методами. Не знаю, поймешь ли ты… Когда-то я сделал осознанный выбор, решив посвятить жизнь борьбе за чистоту закона и за свободу нашего народа от римских тиранов и их прислужников. Каким же наивным я был! Я думал, что, отнимая жизнь у виновных, научу остальных не совершать ошибок и соблюдать закон. Но я жестоко ошибался! Своей беспощадностью мы вызываем у народа ненависть и страх, а неоправданной жестокостью уподобляемся палачам. Мы даже хуже их! Потому что палачи безропотно исполняют приказы правителя, мы же убиваем соплеменников по доброй воле. Мы не должны так больше поступать, – с горечью заключил Симон.
Сепфорийские зелоты в изумлении смотрели на него. Тувия не верил своим ушам. Подобную крамолу провозглашает человек, руки которого у самого по локоть обагрены кровью?!
– Ты безумец! Понимаешь ли ты, что, несмотря на твои заслуги перед обществом, за подобные убеждения и высказывания мы должны немедленно предать тебя смерти? – ошеломленно проговорил он.
Ему неожиданно стало жаль смелого юношу-рыбака, не побоявшегося открыто признаться в своих сомнениях. Несмотря на свойственные ему хитрость и недоверчивость, Тувия мог быть объективным и различал, где правда, а где ложь. И, глядя в горящие глаза Симона, он готов был поклясться: тот не лжет. Жаль, что он будет заколот своими же товарищами. А все потому, что не умеет держать язык за зубами и слишком искренен, доверчив… Тут он вспомнил о своем хитром брате и метнул на того вопросительный взгляд. Заметив, что глаза Элеазара загорелись в предвкушении триумфа, который ожидает, когда он доложит на собрании старейшин о возможном предательстве Симона, Тувия предостерегающе покачал головой.
– Предположим, ты говоришь правду, – обернулся он к Симону. – Тогда признайся, ты друг нам или враг?
– Друг! Я дал нерушимую клятву. Лишь смерть прервет ее, – твердо произнес Симон и доверчиво посмотрел на Тувию. Он был удручен, но взгляд его оставался прямым и открытым. Тувия в ответ пожал плечами и вздохнул.
– Ну хорошо. Однако хочу предупредить: все сказанное здесь подлежит обсуждению на собрании старейшин. По уставу я обязан им доложить. – В голосе Тувии сквозило участие.
– Поступай как положено, – спокойно ответил Симон. Однажды связав себя с секариями кровавой клятвой, он уже давно был готов к смерти.
Глава 6
– Возможно, ты и правда не враг, а всего лишь глупец и мечтатель… – задумчиво пробормотал Тувия.
С этими словами он прилег на траву, закинул руки