Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов
было, конечно, благополучно. Какая-то неприятность с хлебом была несущественна.
– Мы не одолжены уже иностранцам за их произведения полосы холодной и умеренной.
Как хорошо! Это нужно будет сказать при случае Меттерниху, если он начнет язвить. «Мы не одолжены…» Но верно ли это? И если не нуждаются в иностранцах, какой смысл в существовании министерства иностранных дел?
– Нам недостает, – говорил холодно коллежский советник, – только произведений теплого и жаркого климатов, и мы принуждены заимствовать оные из Западной и Южной Европы и Средней Азии.
Ага, все-таки недостает чего-то. Этак и лучше.
– Европейская торговля довольно еще выгодна для России…
Конечно, он всегда это утверждал. Нельзя и шагу без Вены ступить. И он не виноват, если все, что творится…
– Но азиатская клонится совершенно не в ее пользу.
Азиатская? Может быть, он этого не отрицает. Вообще азиатские дела, по правде, сомнительные дела. Он тысячу раз прав, этот коллежский советник. Не стоило начинать это brouhaha по всем причинам. Он-то это всегда чувствовал. Теперь, оказывается, и с торговой стороны…
– Почему? – спросил вдруг коллежский советник.
В самом деле, почему? Нессельрод с любопытством на него поглядел.
– Причины ясны вашим превосходительствам: взыскательность нового начальства…
Нессельрод сморщил брови. Хотя какое же это новое начальство? Да ведь это Паскевич, новоявленный граф! Внимание!
– Мятежи от введения иного порядка и вообще перемены, которым никакой народ добровольно не подчиняется.
Ох уж эти перемены!
– Нужен разбор, досуг и спокойствие.
Нессельрод вздохнул. Нужен, нужен досуг.
– Гром оружия не дает благоденствия стране.
Это его мысли, его мысли! Но нельзя говорить так резко. Он очень еще молод и неопытен, этот, в сущности, рассудительный молодой человек.
– У нас не возникло в Закавказье ни одной фабрики, не процвело ни земледелие, ни садоводство.
Ах, это резко, резко!
– Между тем тифлисские купцы ездят в Лейпциг за товарами, сбывают их до́ма и в Персии с успехом.
Нессельрод поискал глазами Лейпциг на акварельках. Это был прекрасный город, уютный – не Петербург, он в нем бывал.
– И знаете, – сказал он неожиданно, – там климат совершенно другой…
– В климате все дело, – подтвердил коллежский советник, – естественные произведения разнообразны и богаты. В Закавказье – виноград, шелк, хлопчатая бумага, марена[155], кошениль[156], в древности здесь разводили сахарный тростник…
Сахарный тростник, да… Zuckerrohr – Rohr – roseau…
И по поводу сахарного тростника вспомнилась руководителю чья-то фраза, кажется Паскаля[157]: le гoseau pensant[158], которую с успехом употребил во французской палате граф… на прошлой неделе – руководитель почесал переносицу – граф…
И вдруг коллежский советник сказал резко:
– Усилия
Мыслящий тростник (