Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино. Александр Павлов
ли сказать, что Уоллес прав? Относительно того, что Тарантино пришел на смену Линчу и воспроизвел многие приемы последнего – не важно, додумался ли режиссер до этого сам или даже позаимствовал, – Уоллес абсолютно прав. Но вот вопрос: является ли тональность ранних фильмов Тарантино линчевской (эта категория очень важна для Уоллеса)? Это как раз очень сомнительно. И сомнительно прежде всего потому, что Уоллес сам себе противоречит. Если у Тарантино больше насилия, чем у Линча, и оно к тому же ничего не значит, следовательно, и тональность тарантиновских фильмов должна быть принципиально иной – непронзительной, понятной и непугающей. Насилие может отталкивать, но во вселенной Тарантино напрочь отсутствует то, что можно назвать «жутким» – лучшим другом и спутником Линча. Однако здесь не место сравнивать творческие подходы двух режиссеров. Важно указать на то, в какой ряд Уоллес ставит Тарантино: Дэвид Линч, братья Коэны, Карл Франклин. Уоллес не проговаривает этого, но изначально Линча и Тарантино часто описывали с помощью одного и того же языка, называя их фильмы неонуаром[86], к которому Франклин и Коэны имеют непосредственное отношение.
Что ж, в списках лучших неонуаров «Бешеные псы» до сих пор обязательно присутствуют, в то время как «Синий бархат» – неонуар как он есть, образец всех неонуаров (роковая женщина, опасность и любительское расследование молодого человека, втянутого в жуткий мир, доселе ему неизвестный, – все на месте). Точно так же классическими неонуарами являются «Просто кровь» (1984) Коэ нов, «Жар тела» (1985) Каздана, «Придорожное заведение» (1990) Даля и «Женщина в синем» (1995) Франклина. Сам Тарантино, неизбежно прочитывая всю критику, всегда отказывался занимать место в этой веренице американских режиссеров и употреблял по отношению к своим ранним работам термины «криминальный», «палп», «дешевый» и т. д. Проблема была в том, что, например, братья Коэны ориентировались на ту же самую «макулатуру», но не отказывались характеризовать свои картины как неонуар. Не то чтобы раннее творчество Тарантино не было палпом и уж тем более криминальным, но чем оно точно не было, так это нуаром. К счастью, в момент, когда растерянные критики, пытавшиеся хоть как-то классифицировать то, что делает режиссер, стали называть его картины нуаром, Тарантино прямо сказал: «Это не нуар. Я не делаю неонуара»[87].
Нуар, даже новый, непременно имеет конвенции, четкую формулу и обязательные тропы, как то: «махнувший на себя человек» или «циник», как правило, частный детектив, полицейский в отставке или случайный человек, ставший пешкой в чьей-то жестокой игре, а главное – роковая женщина, femme fa-tale. В этом отношении неонуаром могут считаться фильмы «Последний бойскаут» (1991) Тони Скотта, «Странные дни» Кэтрин Бигелоу (1995) и «Поворот» (1997) Оливена Стоуна, но не «Бешеные псы». В «Бешеных псах» есть кто угодно, но только не роковая женщина. Если говорить прямо, там вообще нет женщин: две с половиной женщины, появившиеся на пару секунд, не в счет. Нет там и частных
В частности, Уоллес помещает фильмы Тарантино в контекст неонуара – Коэны, Карл Франклин и др.
Квентин Тарантино: Интервью. С. 112.